Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца

Глаза мертвого были полуоткрыты и смотрели куда-то вверх с тем особенным выражением, какое бывает только у мертвецов — как будто этому человеку внезапно открылось что-то очень важное, но теперь уже и это не имеет значения.

Рука Надежды дрогнула.

Она узнала этого человека.

Неуклюжая фигура, лысина, обрамленная венчиком темных волос… это был тот самый человек, которого преследовала в метро женщина в двухсторонней куртке. Тот человек, из-за которого Надежда попала в полицию. Которого она хотела предупредить… предупредить неизвестно о чем. И так и не успела.

— Вы чего? — Николай заметил происшедшую в ней перемену.

— Вот… — Надежда протянула ему фотографию.

— А! — Николай с пониманием вздохнул. — Да, неприятная история… выкинули мужика из поезда, ни документов, ни вещей. Попробуй, опознай при таком раскладе… разослали всем участковым в окрестностях и по линейной службе — на предмет опознания.

— Где это случилось? — спросила Надежда деревянным голосом.

— Да неподалеку, на перегоне от Суоярви до Яковлева. Потому и мне прислали, что недалеко… а вы что — не знакомого ли признали? — Глаза участкового блеснули.

— Нет… — поспешно открестилась Надежда, вспомнив строгий наказ мужа — держаться подальше от всякого криминала и ни в коем случае не ввязываться ни в какие подозрительные истории. Да и в самом деле — разве она знала этого человека? Видела один раз в жизни, да и то почти мельком, даже имени его не знает…

— Неприятная история! — мрачно проговорил Николай, застегивая свою планшетку. — И эта рана… пять лет уже ничего такого не случалось… с тех самых пор… я уж думал, все кончилось…

— С каких пор? — заинтересовалась Надежда.

— Что? — Николай тряхнул головой, словно проснулся. — Да нет, это я так, про свое… в общем, неприятная история! — повторил он. — А вывод из нее какой?

Он сделал паузу, вовсе не ожидая ответа, а просто для пущей выразительности, и сам ответил на собственный вопрос:

— А вывод такой, что в поезде нужно вести себя осторожно, шпаны там всякой хватает. Не садиться в пустой вагон, а лучше держаться где люди и поближе к машинисту…

Посчитав, что на этом разъяснительная работа среди населения по профилактике правонарушений закончена и мысленно поставив самому себе жирный плюсик, участковый оседлал мотоцикл и укатил в ту же сторону, куда перед тем улетел ворон.

А Надежда осталась стоять ошеломленная, руки ее машинально перемывали посуду. Ну надо же, какое совпадение! Именно тот человек оказался убит. Да полно, он ли? Может, она все путает?

«Ну уж нет, — сказала себе Надежда, — может, я и сдвинулась, но только на криминале. А память на лица у меня всегда была отличной, раз увижу человека — никогда не забуду. Это был именно тот мужчина из метро…»

И тут в голове всплыло еще одно воспоминание: когда она вышла из электрички, на противоположной платформе она увидела кого-то ужасно знакомого. И теперь она вспомнила — это был тот самый тип, который перемигнулся с теткой в метро и принял от нее эстафету. Стало быть, он следил за жертвой, убил, выбросил из поезда, а сам спокойно доехал до следующей станции и сел на встречную электричку.

«Если бы Саша знал! — подумала Надежда, прислушиваясь к удалявшемуся шуму мотоцикла. — Он меня в эту глухомань заслал, чтобы уберечь от всяческого криминала, а криминал сам за мной тянется, как кот за сметаной… правда, что ли, во мне есть какая-то аномалия и я просто притягиваю преступления, как магнит?»

Она подумала, что так и не смогла ничем помочь несчастному мужчине, за которым следили в метро, того настигла-таки неумолимая рука судьбы… хотя, при чем здесь судьба, когда его явно убили лихие люди?

Он шел по тропинке вдоль насыпи и прислушивался к своим ощущениям. Этот запах, запах сосновой хвои, смолы, сухого мха и еще чего-то трудноуловимого, но такого знакомого… Он чувствовал, знал, что находится на правильном пути. То, что Он ищет, где-то близко, где-то совсем рядом…

Если бы Он только смог вспомнить!

Но там, в глубине Его мозга, где прошелся скальпель хирурга, осталось темное бесформенное пятно, клубящийся туман, в котором, как молнии в грозовой туче, просверкивали время от времени неясные обрывки воспоминаний.

Сначала, когда Он только начал приходить в себя, когда лежал среди бессловесных и бесчувственных созданий, когда-то бывших людьми, в Нем проснулось главное: Он понял, что отличается от них всех, отличается даже от врачей и санитаров, время от времени приближающихся к Нему, прикасающихся равнодушными и брезгливыми руками.