Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Бега (пер. Л.Стоцкая)

– Ну, теперь я тебе скажу всю правду, – объявила Мария. – Я должна была сказать тебе сразу, но забыла. Я ошиблась, и мы вовсе не заканчиваем Джубаром. Заканчиваем Теренцией.

– Да что ты говоришь? – неуверенно обрадовалась я. – А почему?

– Потому что я диктовала из программки и заглянула в седьмой заезд. В седьмом должен был быть Фавор. И я все время диктовала с Фавором, у него, как сама знаешь, номер пять. И у Теренции тоже.

– Понятно. Ты диктовала триплеты из четвертого, пятого и седьмого заездов?

– Пропустив шестой. Что-то в этом роде. Я это увидела только наверху, когда было поздно идти исправлять.

– Ну и слава Богу, в ученика Мязгу я не верю, поставлю на него максимум пару червонцев, и Аллах с ним. Дерчик, Мязга – практически одно и то же.

– А откуда ты, собственно говоря, знала, что Дерчик не поедет?

Я огляделась по сторонам. Ложа опустела, все толпились внизу около касс, мы сидели вдвоем, если не считать пана Собеслава, который через несколько кресел от нас читал прессу. Я понизила голос.

– Что-то мне кажется, что от Дерчика мы радикально избавились… навсегда.

Метя резко вздрогнул и посмотрел на меня.

– А почему?

– А потому, что он лежит в барбарисе и на очень живого не похож. По-моему, он перебрался в лучший из миров, разве что он уж очень страшно пьян, но тогда, прежде чем упасть, он получил сильные телесные повреждения.

Мария сделала движение, словно собиралась сорваться с кресла. Я ее удержала.

– Сиди, тебя там не хватало. Я уже сказала директору, и Крысь помчался. Я потом забыла проследить, но его наверняка уже забрали.

– И когда ты его видела?

– Перед заездами. Я пошла посмотреть травку.

– Ну знаешь, ты меня потрясла! А почему ты сразу… А, правда, я же опоздала! Метя…

Мы обе одновременно посмотрели на Метю. Вообще-то он был всегда розоволицым и пухлым, а теперь сделался странного синевато-зеленого цвета. Он отвернулся от нас, откинулся в кресле и уставился в окно. Мария схватилась за его пульс.

– Метя, Езус-Мария!…

– Ничего, ничего, – через силу прошептал Метя. – Ничего страшного. Меня это все тоже потрясло…

– Но ведь не любил же ты Дерчика больше собственной жизни? – с упреком спросила я. – Он тебе не брат?

– Ну знаешь!… – возмутилась Мария.

– Знаю-знаю. Так реагируют порядочные люди и тому подобное. Я уже это проходила, и у Мети это само пройдет, если только у него с Дерчиком не было каких-то связей, про которые мы ничего не знаем. Потому я и спрашиваю. Могу принести воды. Это ты тут врач, а не я, так что командуй.

Мария держала Метю за пульс, а другой рукой разодрала ему на груди рубашку и дотронулась до грудной клетки. Метя стал помаленьку приходить в себя.

– Да не раздевай же ты меня! – категорически потребовал он в первую очередь. – Ничего со мной не происходит, это просто шок. Неужели нельзя всякие там сведения давать в форме… форме… Ну, в форме…

– Говори в единственном числе: пока что я только одно сведение вам дала. А в какой форме тебе нужно?

– В более деликатной. Вот черт, значит, все-таки…

Я замолчала. Метя что-то знал. Лицо его возвращалось к нормальному цвету, и Мария перестала его ощупывать.

– Гиена кладбищенская, – сказала она мне с упреком.

– Да ведь мы им не заканчиваем ставки! – запротестовала я. – Правда, это по ошибке так получилось, но все-таки! И потом, сейчас уже все знают, что Дерчик не едет. Кроме того, вообще-то кто такой Василь?

– Какой еще Василь? – поинтересовалась Мария.

– Тихо! – цыкнул одновременно Метя.

Меня это заинтересовало до крайности. Метя, должно быть, много знал.

– На курорте здоровье потерять, вот был бы парадокс, – добавил он ни к селу ни к городу. – А откуда у тебя… Зачем ты так вопишь?…

– Он явно в шоке, – озабоченно высказалась Мария. – Водка в буфете есть? Или коньяк?

– Коньяк, коньяк, – с энтузиазмом закивал Метя.

– Внизу есть медпункт, – напомнила я. – Хотя, вполне может быть, они сейчас заняты… Да нет, наверное, ведь «скорая» тут стоит…

– Его и так бы не на «скорой» увозили…

– А коньячок может быть у пана Собеслава или у Вальдемара.

– Да тише вы! – вдруг рассердился Метя. – От Собеслава я не хочу, от Вальдемара тоже, вот из буфета – пожалуйста. Нет никакой надобности это вообще разглашать!

Так и не поняв толком, чего не разглашать, смерти Дерчика или шокового состояния Мети, я поднялась и отправилась в буфет. Коньячок там был. Через пять минут от странностей Мети и следа не осталось. Люди стали возвращаться наверх.