Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом

В первую очередь Надежда прочла эту записку.

Быстрым неровным почерком было написано:

«Отдать Алевтине Сергеевне Неклюдовой».

Тут же был приписан семизначный номер – видимо, телефон этой самой Алевтины Сергеевны.

Отложив записку, Надежда устроилась за кухонным столом, налила большую чашку чаю и открыла черную тетрадь.

Страницы тетради были исписаны аккуратным, красивым и совершенно несовременным почерком.

Увидев эти ровные строчки, Надежда завистливо вздохнула: сама она писала ужасно, как говорила много лет назад ее школьная учительница Валентина Михайловна, «как курица лапой». В последнее время Надежде почти не приходилось писать от руки, в основном она пользовалась компьютерной клавиатурой, так что почерк стал еще хуже. Когда сама Надежда смотрела на собственные записи, ей невольно вспоминался рассказ Конан Дойла «Пляшущие человечки» – ее буквы клонились в разные стороны и заваливались, как неловкие танцоры.

Муж, Сан Саныч, человек вообще удивительно аккуратный, и писал довольно красиво, с изящным наклоном, буквы выстраивались в ровные ряды, как солдаты на параде. Но все равно ему было далеко до этого почерка!

В черной тетради каждая буква была настоящим произведением искусства – с идеальным наклоном, с красивыми завитушками и утолщениями в нужных местах. Причем, как это всегда бывает у подлинного произведения искусства, в этих буквах не было нарочитой ученической старательности, чувствовалось, что человек писал легко, свободно и естественно.

Итак, в первый момент Надежда обратила внимание на этот удивительный почерк. Но уже в следующую секунду она поняла, что записи сделаны по старой, дореволюционной орфографии – с ятями и прочими незнакомыми буквами, сильно затрудняющими чтение.

Это было очень странно, потому что бумага не казалась старой, она совершенно не пожелтела, и чернила не выцвели. Правда, в двух местах на странице виднелись жирные пятна – должно быть, от сальной свечи, при которой писал тот давно умерший человек.

– Умели же делать хорошие канцелярские принадлежности в девятнадцатом веке! – завистливо проговорила Надежда Николаевна и начала читать.

«Октября двадцать четвертого дня года одна тысяча восемьсот двенадцатого от Рождества Христова его высокопревосходительство генерал Андрей Иванович Фигнер поручил мне, поручику Неклюдову, секретную операцию: попытаться проникнуть в ставку Наполеона и убить злодея, посягнувшего на наше Отечество. В помощь мне он дал подпоручика Новосильцева, двух унтер-офицеров – Савостьянова и Кружкова, а также трех солдат, среди которых мой денщик Афанасий Костромин.

С Божией помощью мы отправились из расположения полка к западу, в направлении села Троицкого…»

Надежда оторвалась от рукописи.

Ну, допустим, все это очень интересно, но какое отношение эта старинная тетрадь имеет к писателю Кондратьеву? Умер он или жив, но он поручил своей помощнице получить эту тетрадь и передать ее некоей Алевтине Сергеевне Неклюдовой… кстати, фамилия у нее та же, что у автора этих записок, – так что он наверняка был ее далеким предком. Ей будет интересно прочесть воспоминания своего прапрапрадедушки, но почему Кондратьев придавал такое значение судьбе этой коленкоровой тетради?

Надежда перевернула еще несколько страниц.

Здесь почерк был уже не таким аккуратным, строчки кренились, как корабль в качку, буквы наползали друг на друга. Кое-где бумага была прожжена. Видимо, эти строки были написаны в самых неподходящих условиях – на колене, возле походного костра…

«…Третий день мы скрытно двигаемся неподалеку от штаба наполеоновской армии, выжидая удобный момент, чтобы проникнуть через охранение. Провиант у нас кончился, а найти что-то съестное в окрестностях практически невозможно, поскольку все крестьяне обобраны фуражирами Наполеона, а что не отняли фуражиры – то спрятано или уничтожено. Солдаты наши держатся хорошо, но поведение Новосильцева кажется мне странным и подозрительным. Иногда он заводит разговоры, недостойные русского офицера…»

Кот решил забыть прежние обиды, подошел к Надежде и принялся с урчанием тереться об ее ноги – мол, ты случайно не забыла, что мне положено полноценное трехразовое питание?

– Да, с тобой, пожалуй, забудешь! – пробормотала Надежда, закрывая тетрадь и поднимаясь из-за стола. – Вообще-то тебя давно пора посадить на диету, а то скоро ты не сможешь догнать самую ленивую мышь!