— Хорошо, у тебя будет самая настоящая роль.
Решив, что сейчас не лучшее время для интервью, я ушёл…
Через день после отъезда Баретта в Милуоки владелица дома, в котором он снимал комнату, почувствовала, что к неприятным запахам в грязном коридоре примешивается ещё один. Новый "аромат" привел её к комнате актёра. Пожилая женщина открыла дверь и увидела большой сундук, в котором Ричард хранил театральные костюмы и который он решил оставить в Чикаго.
Заглянув в сундук, домовладелица закричала и помчалась звонить в полицию. Когда мне сказали, что в комнате Баретта нашли труп, я бросился на место происшествия.
— Этого следовало ожидать, — воскликнул я, увидев в сундуке обезглавленное женское тело.
— Чего именно? — спросил сержант-детектив Гордон Эметт, с которым мы уже не раз встречались при подобных обстоятельствах.
Я рассказал о разговоре, подслушанном несколько дней назад в коридоре. Мы помчались на железнодорожный вокзал и взяли билеты на восьмичасовой экспресс в Милуоки, где в этот вечер Ричард Баретт должен был играть Гамлета. Это был его последний спектакль перед премьерой в Нью-Йорке.
— Не может быть, — изумлённо пробормотал Эметт после того, как я поделился с ним своими соображениями. — Он что, сумасшедший?
— Сумасшедший, — подтвердил я. — Не забывай, что премьера на Бродвее — дело всей его жизни.
— Может, ты и прав, — не стал спорить сержант. — Но где доказательства?
В десять часов вечера мы уже были в Милуоки. В четверть одиннадцатого вышли из такси у служебного хода театра "Дэвидсон". Ещё через пять минут стояли за кулисами и смотрели на сцену.
Спектакль начался ровно в четверть девятого, как о том было объявлено в афишах. Мы попали к началу пятого действия: возле разрытой могилы стояли два могильщика, Горацио и Гамлет.
Первый могильщик нагнулся и протянул Гамлету череп. Тот поднёс его к свету и сказал:
— Бедный Йорик. Я знал его, Горацио…
Ричард медленно повернул череп, и в свете прожекторов блеснул золотой зуб…