Татьяна Луганцева - Простушка и трубочист

– Отойди! – рявкнул Хоботков.

Мощным плечом Евгений высадил дверь, ведущую в комнату к ребятам, и они ворвались внутрь. Некоторые дети не спали, сидели в углу, прижавшись друг к другу, испуганно хлопая ресницами. А большинство детей, уже одурманенных угарным газом, продолжало спать.

– Веди их отсюда! Быстро! – крикнул Варваре Евгений. – Я вынесу остальных.

Варя кинулась к своим деткам, словно наседка к цыплятам, и быстро повела их на выход, не видя ничего перед собой. В голове металась только одна мысль, что Евгений не найдет дорогу в этом дыму. Где-то на половине пути ей встретился Тихон, воюющий с огнетушителем, который уже явно ничем не помог бы.

– Выводи детей! Брось этот баллон! – крикнула ему Варя.

– Да, конечно, дочка! Сейчас я все сделаю, я потушу огонь! – ответил старик, как всегда невпопад.

Варя вытолкнула детей на свежий воздух и рухнула на землю, только сейчас почувствовав, насколько ей плохо. В носу и в горле стояла какая-то горечь, руки и ноги были словно ватные, а голова кружилась. Дети начали плакать, что уже было хорошо, значит, они все пришли в себя. Из главного входа в интернат вывалился Евгений. На его толстом животе, на плечах и на руках висели дети, словно бусы. Он скинул их на землю, будто щенков, и вытер лицо тыльной стороной ладони.

– Разбирайся тут сама с ними, живы они тут или мертвы, мне некогда… там еще остались, – сказал он и, развернувшись, пошел обратно широкой, размашистой походкой хозяина жизни.

– Я с вами! – метнулась за ним Варвара.

– Куда ты, дурочка?! – одернул ее Евгений. – Там же пекло! Дышать нечем, и дым разъедает глаза! Я еще за тобой следить буду!

– Вы не найдете дорогу!

– У меня в школе был первый разряд по спортивному ориентированию, – буркнул ей Хоботков и исчез в дыму.

Дети обступили Варю со всех сторон и не давали ей двинуться с места. У нее же от тревоги сердце было готово выскочить из груди. Варе казалось, что прошла целая вечность… И вот наконец из дыма вышли, качаясь, Тихон, а затем и господин Хоботков.

– Все! Всех вытащили! Никого не осталось! – выдохнул Евгений, опускаясь вместе с детьми на землю. Он весь был покрыт сажей и хрипло дышал. Тихон вообще ничего не соображал, лежал на холодной земле, словно на пляже, на солнышке. Он только не переставая повторял:

– Как же это так? Как же это так? Что же это? Как же это?

Варя слезящимися глазами осматривала каждого ребенка, пытаясь сосчитать, все ли на месте. Все перед глазами прыгало, голова кружилась. Варвара постоянно сбивалась со счета и начинала заново. Несколько детей были в полуобморочном состоянии.

Как приехала милиция, пожарная и «скорая», Варя уже плохо помнила, так как от медиков сразу же получила изрядную порцию успокаивающего лекарства, хотя и не просила их об этом.

Вот что интересно. Как быстро пролетает время в театре, в кино, в цирке. Совсем незаметно оно протекает в ресторане, в хорошей компании. Быстро заканчивается отпуск, незаметно пробегают выходные. И совсем по-другому тянется время в менее приятных заведениях, например, таких, как больница. Здесь время просто застывает, замораживается или словно подвергается внутривенному, медленному вливанию, как в каком-то затяжном наркозе. Человек лежит в больнице неделю, а ощущения такие, будто он находится там месяц.

Варя пришла в себя несколько минут назад, но лежать и тупо смотреть в потолок уже не могла. Рядом звенела какими-то инструментами молодая девушка в коротком белом халатике и белых туфлях на высоких каблуках. Она обернулась к Варе с добродушной улыбкой на лице.

– Проснулись?

– Голова как чугунная… – не узнала своего голоса Варвара.

– Еще бы, после такого… Ну, ничего… Доктор вас уже осмотрел, здоровье, как у космонавта, повреждений вы не получили, поэтому сегодня можете больницу покинуть.

– Хорошо… А дети? А Евгений? Тихон? – напрягла память Варвара, вспоминая, что вчера вечером их всех привезли в ближайшую подмосковную больницу.

– Да не волнуйтесь вы так! Вы и вчера все бредили: «Как дети да как дети?» Все нормально! Многие покинут больницу сегодня вместе с вами, а трое находятся в состоянии средней тяжести, но жизнь их вне опасности. Хочу сказать, что если бы не господин Хоботков… он вытащил этих детей… ведь еще минут пять – и они бы задохнулись. Он – просто герой.

– Да, – кивнула Варя, – а что с ним?

– Ему – тяжелее всех. У Хоботкова и ожоги есть, и отравление приличное, и даже перелом двух ребер. В состоянии аффекта он даже не почувствовал, где так стукнулся, об какой угол приложился.