Михаил Петров - Гончаров идет по следу

Разговаривать дальше с таким экспансивным господином становилось определенно опасно. Мудро решив, что не имею морального права рисковать чужим автомобилем — а ведь может выблызнуть, террорист! — я убрался подобру-поздорову. Первая же бабуся, бредущая навстречу, показала мне дом Людмилы Алексеевны Стригун. Он стоял в самом центре деревушки, и это говорило о том, что с давних пор семейство Стригун пользуется здесь определенным авторитетом.

Благообразная старуха в длинной черной хламиде, грея кости, сидела перед домом на скамейке, так что мне не пришлось даже выходить из машины.

— Вы Людмила Алексеевна? — спросил я как можно доброжелательней.

— А кто же еще? — медленно и с достоинством ответила она вопросом на вопрос. — Чего тебе?

— Мне Толик нужен, дело до него срочное.

— Поди вон! — махнула она деревянным костылем. — Нет здесь никакого Толика.

— То есть как это нет? — искренне удивился я. — Не может быть. Он ведь как сюда поехал, оставил ваш адрес и сказал, что будет меня ждать.

— Не ври, бес. — Строго погрозив пальцем, старуха поднялась с насиженного места и поковыляла к воротам.

— Бабуля, да как же это? — крикнул я вдогонку. — А что же мне делать?

— Поди прочь, сгинь, окаянный!

— Скажите хоть, когда он у вас будет.

— Никогда, и ты больше сюда не появляйся, не то собак натравлю, загрызут до смерти. Понял? Никогда не появляйся! Забудь сюда дорогу. Не кличь беду.

Ничего не скажешь, колоритная старушенция, подумал я, провожая ее взглядом. И как прикажете понимать ее последнюю фразу: «Не кличь беду»? Значит ли это, что она боится за судьбу сыночка или — что вовсе уж странно — печется о моей безопасности? И вообще, что она знает о судьбе Стригуна? Где он сейчас? Возможно, сидит за забором и наблюдает за мной в щелочку, а может быть, изгнан суровой мамашей со двора, если он вообще здесь появлялся. Что же получается? А получается, что наша поездка не дала ровно никаких результатов. Ни положительных, ни отрицательных, а это хуже всего. Ужасно не люблю неопределенности.

Между тем солнце как-то поспешно, без предупреждения скользнуло за остроконечную скалу, и деревенька погрузилась в плотный вечерний полумрак. Сразу стало холодно, неуютно и жутковато. Холодный порыв ветра неожиданно донес одурманивающий запах сирени. Я поспешно поднял стекло, но облегчения это не принесло. Казалось, запахом сирени пропитался весь салон. Мне почему-то вспомнился недавний сон, и от этого сделалось совсем тоскливо. Нарастало гнетущее чувство страха, а объяснить причину его возникновения я не мог. Не пора ли, формально завершив свою миссию, убираться отсюда восвояси? Кажется, ваше чутье, господин Гончаров, вам никогда еще не изменяло. Может быть, и на этот раз вы положитесь на него, да и какого черта торчать здесь ночью, все равно ничего нового узнать сегодня не удастся. Гораздо целесообразней завтра приехать сюда вновь и при свете дня поставить какую-то точку.

Запустив двигатель, я потихоньку двинулся к мосту, на ходу стараясь понять смуту, творившуюся в моих печенках.

То, что дорога перекрыта, я понял не сразу. Сначала я подумал, что белая «Нива», расположившаяся по другую сторону моста, остановилась просто так, по какой-то надобности, но когда свет фар полоснул по фигурам двух здоровенных бегемотов, стоящих на выезде, во мне шевельнулось нехорошее предчувствие, какое бывало у наших бабушек, в одиночку возвращавшихся вечером из гимназии. Увы, их я увидел слишком поздно, когда уже находился на мосту. Сомнений быть не могло — они поджидали меня и от нетерпения чуть ли не приплясывали. Самым неприятным мне показалось то обстоятельство, что в руках одного из них я заметил короткий десантный автомат, которым он красноречиво помахивал. Кажется, господин Гончаров, ваш прошлый сон был в руку. Какая жалость, что ты до сих пор не удосужился выпустить из багажника своего телохранителя. Теперь тебе придется отдуваться самому. И решать надо как можно скорее, до мальчишей-плохишей осталось не больше двадцати метров. Это притом, что дорога, ведущая к свободе, блокирована белой «Нивой». Это притом, что единственный пистолет находился у Джамили.

Мигнув головорезам фарами, я дал знак, что их желание для меня закон, и в том же черепашьем темпе пополз дальше, отсчитывая вдруг просветленным мозгом каждую секунду перед решительным и единственно возможным броском. Только бы не подвела «копеечка», только бы не подвела старушка.