Михаил Петров - Гончаров и его подзащитная

На связь он вышел через день, в субботу утром, когда я еще спал.

— Костя, просыпайся, кажется, он, — передавая мне трубку, сообщила Милка.

— Деньги у тебя? — без обиняков спросил Рябинин.

— Да. Татьяна Русова у тебя? Она жива? — в тон ему задал вопросы и я.

— Да, мы же договорились.

— Отлично. Я тебя слушаю.

— Через час подъедешь к тому самому вагончику, о котором я тебе говорил. Только езжай один, иначе у нас получится красный фейерверк из крови и мяса. И еще запомни: если ты или твои кенты-снайперы вздумают меня замочить, то, падая, я невольно отпущу контакт взрывателя, и получится опять тот же фейерверк. Это все. Сейчас восемь часов. В девять ты должен быть там.

Времени у меня оставалось ровно столько, чтобы умыться, позавтракать и не торопясь доехать до ржавого вагончика, входить в который я заранее не хотел. Ничего страшного, сбривая щетину, подумал я, буду находиться поблизости, а там смотря по обстоятельствам.

Одевшись, я сжевал пару бутербродов, схватил «дипломат» с деньгами и, даже не попрощавшись с Милкой, побежал на стоянку. К вагончику я подъехал ровно в девять часов. Вышел из машины и осмотрелся. Рыхлый, талый снег вокруг заброшенного вагончика говорил о том, что его не посещали, по крайней мере, сутки, а это уже радовало. Но заходить вовнутрь все равно не следовало. Рвануть могло и от открывающейся двери, и просто под действием моего веса. На всякий случай я вообще отошел подальше от этого ржавого чучела на колесах. Судя по следам, машины заезжали сюда нечасто. Интересно, с какой стороны появится мой придурок? От большой дороги или со стороны птицефабрики? Я до боли в глазах всматривался в ненастье, ожидая появления желтого «Москвича». Место тут было окрест открытое, вольное взгляду и ветрам. Наверное, по этой причине его выбрал Рябинин. Прождав не менее получаса и проглядев все глаза, я заметил, как от дороги в моем направлении движутся две человеческие фигурки. И лишь минут через пять я смог разглядеть тех, кого ожидал. Татьяна шла впереди, и у нее из-под куртки торчал длинный телефонный кабель, конец которого скрывался у Рябинина в кармане камуфляжной куртки.

— Как собачонку на прогулку вывел, — выходя навстречу, невольно улыбнулся я.

— Ты почему не в вагончике? — не доходя до меня метров пяти, грубо спросил он.

— А кто его знает, что за презент ты мне там приготовил.

— Ничего там нет, если ты сам не постарался.

— Давай не будем препираться, а займемся делом прямо на улице, — предложил я оптимальный компромисс.

— Не пойдет, я должен убедиться, что в вагончике никого нет. Открой дверь.

— Вот иди сам и открывай. Так мы с тобой до вечера проторгуемся.

— Хорошо, — подумав, согласился он. — Раздевайся.

— Как?

— Молча и до трусов, я должен убедиться, что у тебя нет оружия.

— Дикость какая-то, — проворчал я, выполняя приказание. — Однако не май месяц!

— Не отморозишь, шмотки кидай сюда. Да поживее! — уже выворачивая карманы, покрикивал он. — Покажи деньги.

— Хоть пять раз, только издали. — Вытащив из салона «дипломат», я открыл крышку, демонстрируя ему содержимое. — Нравится?

— Нравится.

— Ну вот и хорошо, — закинул деньги я назад в машину и спросил: — Что теперь?

— Давай деньги и забирай эту суку.

— Нет, сначала ты ее аккуратно раздень, нежно сними с нее взрывное устройство и лишь потом получишь деньги.

— А в это время меня шарахнут из вагончика. Не надо, мы тоже не пальцем сделаны! Иди и открой дверь, я должен убедиться, что там никого нет.

— Да черт с тобой, — дрожа от холода, выругался я и дернул скрипучую дверь.

Убедившись, что внутри никого нет, матерясь почем зря, он начал осторожно раздевать цветочницу. Когда куртка была отброшена, на животе под свитером ясно проступили контуры прямоугольной коробочки размером с сигаретную пачку. Стащив свитер, Рябинин неожиданно изменил свое поведение. Оставив полураздетую женщину, сжимая в руках контакты, он медленно двинулся ко мне.

— Стой где стоишь и не двигайся, — бледнея рожей, приказал он.

— Стою, — послушно ответил я. — А что ты задумал?

— Вам ничего не грозит, если будете делать то, что я вам велю.

— Конечно будем, что же нам остается. Только отцепи от Русовой мину.

— Отцеплю, когда придет время. Медленно отойди от машины на десять шагов. Не бойся, все будет нормально.

— Как скажешь, начальник. — Послушно пятясь назад, я все еще ничего не понимал. И только когда он, находясь на одном уровне с машиной, вдруг проворно в нее юркнул, до меня наконец дошло: — Опрокинул, значит, сволочь? — зеленея от страха, злости и холода, процедил я.