Михаил Петров - Гончаров и его подзащитная

— Галина Григорьевна, почему вчера ты оборвала и увела наш разговор в сторону, едва он коснулся теткиных золотых украшений? Я не имею в виду те, о которых известно всем соседям и милиции.

— Сложный вопрос… Понимаешь… Я думаю, что у тетки этого добра было больше.

— Думаешь или уверена в этом?

— Возьмем лишь одну сторону дела — всю жизнь проработала бухгалтером мясокомбината и при этом всю жизнь прожила одна.

— Ну и что? Зарплата бухгалтера того времени была не ахти какой высокой.

— А разве я говорю о зарплате? Мне доподлинно известно, что последние годы эпохи застоя, когда с мясом была напряженка, тетка ежедневно, с завидным упорством таскала его, как белка орехи. И в том числе дефицитную колбасу и копчености. Так же знаю, что сбывала она свой товар по соседям и знакомым, естественно, не по дружеским ценам.

— Из этого еще не следует, что она стала подпольным миллионером. Да к тому же женщина одинокая, а вокруг море соблазнов и мужчин.

— Если бы. Она дальше Москвы нигде не бывала и даже отпуск проводила, ковыряясь на своем дачном участке. Готовилась к зиме основательно. Не тетка, а просто мышка-норушка. Соленья, варенья, маренья — все это она запасала тоннами. Что же касается мужчин, то тут ты не угадал. В свое время не она на них тратилась, а очень даже наоборот. Спрашивается, куда она девала деньги?

— Может быть, у нее был ребенок, которого она воспитывала где-то на стороне? — выдал я гипотетическую глупость.

— Не говори ерунды, в таком случае он бы давно вырисовался.

— Значит, она хранила деньги на сберегательных книжках.

— Тогда покажи мне хотя бы одну из них.

— Я умываю руки.

— Но ведь должны же быть деньги! Драгоценности или деньги. Причем не маленькие.

— Так вот почему вы так заботливо лелеяли тетеньку?! — заржал я, забавляясь ее растерянностью и бессильной злостью. — А я-то, дурак, подумал, что в вас говорит бескорыстное человеколюбие. Очень я этому удивился. Современная женщина и бескорыстие? Непонятно. А ларчик-то просто открывался.

— Ты долго намерен надо мною издеваться? — холодно спросила маленькая цветочница. — Может быть, мне зайти в другой раз?

— Миль пардон, мадам, больше этого не повторится.

— Буду весьма признательна. Мне нужна помощь, а не насмешки.

— Разумеется. Только не понимаю, чем я могу помочь?

— Во-первых, отыскать настоящих убийц и тем самым снять с нас позорное пятно, а во-вторых… Второй вопрос поделикатнее… Я не знаю, но…

— А я подскажу, — отхлебнув прямо из горлышка, зарезвился я. — Вы с сестрой хотите, чтобы я нашел сокровища удавленной тетки! Верно?

— Грубо говоря, да и, разумеется, не за просто так.

— Заранее благодарен, вот только где их искать и был ли вообще ребеночек?

— Ребеночек был, и в этом мы с Танькой уверены, иначе на кой черт она нам сдалась. Альтруизмом, как ты говоришь, мы не страдаем. Не стали бы мы два года кряду просто так ее нянчить, она того не заслужила.

— Возможно, но мы отступили от темы. Где, хотя бы предположительно, она могла хранить свой золотой запас?

— Если бы это нам было известно, то мы обошлись бы своими силами, без привлечения посторонних лиц, но мы не знаем, хотя можем предположить, что все свои капиталы она держала при себе, так как была существом осторожным и подозрительным.

— То есть ты хочешь сказать, что деньги спрятаны где-то дома?

— Именно так, в крайнем случае на дачном участке, но вряд ли, потому что мы с Танькой обшаривали его все прошедшее лето.

— Это при живом-то человеке?

— Да, только не надо читать мне мораль, я здесь не для того.

— Прости, я забыл, с кем имею дело. Значит, ты утверждаешь, что наиболее вероятное место хранения тетушкиных ценностей — ее собственная квартира? К сожалению, там уже поработала милиция, и, насколько мне известно, ничего стоящего они не нашли.

— Не нашли, потому что не искали.

— А что вам мешает этими поисками заняться самим?

— Квартира опечатана, и ключи в милиции.

— Когда-то ведь ее распечатают, тогда и ищите себе на здоровье.

— По идее так и должно быть, но мне не нравится то обстоятельство, что они подвергают сомнению законность переоформления ордера.

— А вы?

— Что мы?

— У вас на этот счет никаких сомнений нет?

— Я думаю, что этот аспект к нашему настоящему делу не относится.

— Да, конечно, — подумав, согласился я. — И что же ты мне предлагаешь? Взлом замка теткиной квартиры или проникновение через балкон третьего этажа?