Джек Ричи - Собственное мнение

В 8.40 он улыбнулся.

Во весь рот.

— Вы озлоблены? — спросил репортёр.

Я недоумённо поднял брови:

— Озлоблен? Ради бога, нет.

— Но вы провели в тюрьме четыре года за преступление, которого не совершали.

Я благодушно улыбнулся:

— Не беда, государство компенсировало это, щедро заплатив мне шесть тысяч хороших американских долларов.

Очевидно, он всё подсчитал перед началом интервью:

— Это составляет около семнадцати центов за каждый час, проведённый за решёткой.

Я пожал плечами:

— Если вы в курсе, то я отрабатывал полагающиеся двадцать два цента. Это даёт мне право быть вписанным в актив Программы помощи бедным, а с другой стороны, когда человек сидит, у него значительно сокращаются расходы.

— Что вы собираетесь предпринять?

Репортёр был молод, поэтому я простил ему бестактный вопрос:

— Молодой человек, за четыре года они не успели полностью меня сломать. Самое лучшее для меня — впереди.

Начальник тюрьмы Денинг вручил мне коричневый конверт:

— Прошу тебя, Джордж, проверь содержимое и подпиши расписку. Это твои личные вещи.

— Что вы предпримете в первую очередь после того, как выйдете из тюрьмы? — не отставал репортёр.

— Куплю пистолет, — ответил я.

Начальник тюрьмы пронзительно посмотрел на меня:

— Слушай, Джордж, ты прекрасно знаешь, что когда человек освобождён условно…

— Но я не освобождён условно, начальник. Освобождён я безусловно, мне вернули избирательные права и прочее.

Репортёр грыз свой карандаш:

— Почему вы хотите купить пистолет?

— Люблю пистолеты, — заявил я. — У меня была небольшая коллекция, до того, как я попал в тюрьму, разумеется.

Он продолжал ощупывать почву.

— А что будет вторым вашим шагом после освобождения?

— Встречусь со своим адвокатом.

— С Генри Макинтайером?

— Нет, не с ним. Я говорю о Мате Нелсоне. Всегда считал, что его некомпетентность составила как минимум пятьдесят процентов того, что лишило меня четырёх лет жизни.

— Он был вашим защитником на процессе?

— Да.

Репортёр задумался.

— Будете ли вы искать тех двоих, давших показания против вас?

Я вытащил из коричневого пакета свой бумажник, проверил содержимое и сунул в карман.

— Мир тесен. Случаются непредвиденные встречи.

Начальник послал меня в отдел «Личный состав», где была совершена одна из последних бюрократических формальностей, а когда я вернулся, застал его за разговором с Генри Макинтайером. Мог появление вынудило их прервать разговор.

Генри Макинтайеру я был обязан — моё освобождение стало возможным благодаря ему. Он состоял в адвокатской комиссии, специально занимающейся делами, имеющими хоть малейший процент сомнительности. Он представлял собой энергичную личность, способную смести всё на своём пути при уверенности, что совершена несправедливость, а это он доказывал почти всегда. Словом, та порода людей, которых я обычно ненавижу. Но сейчас не время быть неблагодарным.

— Можете предъявить счёт, — сказал я. — Моё правило выплачивать обязательства в срок остаётся в силе.

Он покачал головой:

— Нет. Мы делаем всё это во имя справедливости. Деньги или личная реклама не имеют ничего общего с этим. А если я возьму деньги, и газетчики разузнают о таком факте… И ещё. Не хотелось бы видеть вас замешанным в сомнительных делах.

— Сомнительных?

— Хочу сказать, что правда восторжествовала… хотя и с некоторым опозданием.

— В самом деле? Правда восторжествовала? Хотите сказать, что два жалких мертвеца, лжесвидетельствовавшие против меня, заняли освободившееся место в тюрьме?

— О, нет. По правде сказать, и не надеемся на это.

— И вопреки сему я должен улыбаться и жить весело?

— Да, где-то так. Хочу сказать… От мести пользы не будет. И, кроме того, подведёте нашу коллегию. В конце концов, благодаря нам вы вернулись к нормальной жизни, а наша репутация будет запятнана, если вам придёт в голову…

Он махнул рукой, и конец фразы повис в воздухе.

Я взял сумку и приготовился уйти.

— Уверяю вас, Макинтайер, что я ничего не делаю в спешке. Всегда тщательно обдумываю каждое своё действие.

До города было два часа автобусом, и я очутился там к четырём часам пополудни. Сразу же направился по бульвару к спортивному магазину Уитко и долго рылся, прежде чем купить новый пистолет марки «Рюгер». Попросил упаковать его и продолжил путь к Форт-стрит.