Джек Ричи - Собственное мнение

Очень может быть, что, когда тело найдут, фотография Смита появится в газетах, рассуждал я дорогой. Если это произойдёт и Генриетта её увидит, я попробую высказать предположение, что у такого прощелыги, как Смит, врагов хватало, и у кого-то из них вполне могло лопнуть терпение. Я был уверен, что подобное объяснение совершенно удовлетворит Генриетту.

На Фремон-стрит я вышел из автобуса и прошёл два квартала до дома Ральфа Уинклера.

Открыв дверь, он уставился на меня с нескрываемым негостеприимством.

— Ральф, — сказал я. — У нас обнаружились некоторые проблемы с грызунами. Мыши-полёвки изводят яблони.

Скупо улыбнувшись, он как нельзя красноречивее выразил злорадство.

— Ага! Так значит, садоводы-органики не могут избавиться от грызунов?

— Увы, Ральф, увы. Я подумал, может, у тебя найдётся что-нибудь посильнее, чтобы мы, наконец, совладали с этой напастью?

Меня незамедлительно пригласили в гараж, где хозяин с гордостью обвёл рукою свои богатства.

— Чего бы тебе хотелось? У меня есть средство, которое вызывает конвульсии.

Я припомнил, сколько блевотины осталось после Смита.

— Вообще-то я по натуре гуманист. Нет ли чего-нибудь мягкого, но в то же время убийственного?

Кажется, мне на роду написано всё время разочаровывать Ральфа.

— Что ж… Полагаю, у меня есть что-то подобное… где-то. Но на самом деле тебе следует попробовать циклолодидан. Я всё время им пользуюсь.

— Так у тебя тоже есть полевые мыши?!

Он мрачно кивнул.

— Такая зараза! Ничем не изведёшь!

Когда в одиннадцать вечера вернулась Генриетта, я с удовлетворением доложил ей, что Смит более не станет тревожить ни нас, ни профессора Генриха.

— Я пригрозил ему двадцатью годами тюрьмы. Он ушёл отсюда, поджав хвост, потрясённый и смирившийся.

Генриетта одарила меня восхищённым взглядом.

— У тебя редкая способность устраивать самые трудные дела, Уильям! Я с тобой — как за каменной стеной!

В течение рабочей недели Генриетта обедает обычно в университетской столовой, но в 12.30 следующего дня, запыхавшаяся и смеющаяся, как дитя, она появилась у меня в кабинете и торжествующе помахала какой-то бумажкой.

— Его утвердили!

— Кого?

— Альсофилию Грэхэмикус!

— И что это значит?

— Тропический древовидный папоротник, Уильям. Я обнаружила его во время нашего медового месяца и, когда мне не удалось его классифицировать, подумала, что, может быть, он ещё не описан. Поэтому я дала ему имя Грэхэмикус — в твою честь — и послала в Общество на проверку.

Я попробовал это имя на вкус: «Альсофилия Грэхэмикус»! Звучит неплохо. Похоже, отныне моё имя, самым мелким шрифтом набранное в примечаниях к какому-нибудь учебнику ботаники, войдёт в историю. Ну и ну!

— Ты рад, Уильям?

— Просто ошеломлён! Ты так внимательна!

— Я попросила запаять сегмент веточки в пластиковый брелок, чтобы ты всегда мог носить его при себе.

В этот день к ужину мы ждали Адама Макферсона. На протяжении десяти лет в первый вторник каждого месяца он ужинал в доме Генриетты, и после нашей женитьбы она сочла нужным сохранить эту традицию.

Я встретил его в дверях.

— Мне нужно поговорить с вами.

— В самом деле? Какое совпадение! Мне тоже. — Он огляделся. — Где Генриетта?

— Наверху, проверяет контрольные.

Я провёл его в кабинет и без обиняков приступил к делу.

— Макферсон, уже много лет вы проверяете счета Генриетты. Разве вы не замечали, что до моего появления дела в этом доме велись, мягко говоря, странным образом — липовые счета, раздутый штат прислуги, астрономический бюджет?

— Разумеется, — кивнул он.

Я нахмурился.

— И вы не пытались что-нибудь предпринять?

— С какой стати? Разве не ясно, что именно я и организовал это процветающее предприятие?

— И вы без стеснения признаётесь в этом?

— Да что ж стесняться! — Макферсон подошёл к бару и осмотрел, бутылка за бутылкой, его содержимое. — Мне оно приносило очень приличный доход. Магарыч, понимаете? Доступно вам это выражение? — Он оторвался от бутылок, чтобы взглянуть на меня. — Генриетта — прекрасный ботаник, но начисто лишена способности к счёту. А кроме того, безраздельно мне доверяет.

Я поборол в себе искушение задушить его, не сходя с места.

— Несмотря на все неприятности, какими чревато громкое судебное дело, я намерен преследовать вас по закону.

Это не произвело впечатления.

— Попробуйте, а я позабочусь о том, чтобы за решёткой вы составили мне компанию. Впрочем, у меня есть основания полагать, что вам выпадет куда более суровое наказание. За убийство.