Джек Ричи - Собственное мнение

После его ухода я снял пиджак и галстук, вытянулся на диване. «Разделяй и властвуй, — подумал я. — Случается, эта политика срабатывает». И закрыл глаза.

Открыл, когда в кабинет вошла Хуанита, с улыбкой на лице и какими-то ленточками на теле.

Она заперла дверь на ключ, притушила свет.

— Ты выглядишь усталым.

— Выдался тяжёлый день.

Она присела на диван.

— Что-то у тебя заблестели глаза. О чём ты думаешь?

Я потянулся к одной из ленточек. Широко улыбаясь, Хуанита наклонилась ко мне.

Представившись, шериф Тейт с ходу начал извиняться.

— Простите, мистер Уоткинс, но нам позарез нужен адвокат.

Я приоткрыл дверь пошире.

— Кому это вам?

— Я из полицейского участка, — ответил он. — Мы задержали преступника, и он хочет дать показания.

Я взглянул на часы. Было ровно семь утра.

— Ну и пусть себе даёт.

Тейт снисходительно усмехнулся:

— Стараемся идти в ногу со временем, мистер Уоткинс. Теперь уже нельзя просто записать показания подследственного, даже если он рвётся их дать. Прежде всего, мы обязаны предупредить: если у него нет желания говорить, он вправе молчать. Вы ведь слышали про указ Миранды? Если упрямец продолжает настаивать, то в наших интересах, чтобы показания давались в присутствии его адвоката. Тогда он не сможет впоследствии отказаться от своих слов. Всё это я прочитал в «Руководстве», разосланном Ассоциацией шерифов.

— Послушайте, — сказал я, — у меня здесь свои дела. Сегодня днём в Верховном суде штата слушается одно из моих дел, и я обязан там быть.

— Вся процедура займёт не более получаса, — настаивал Тейт. — В указе Миранды не уточняется, как долго вы должны быть адвокатом подследственного. Понимаете, после подачи показаний ему не возбраняется прибегнуть к услугам другого юриста.

Я бросил взгляд на уже упакованные чемоданы:

— А что, в городе нет своих адвокатов?

— Есть, два, — закивал он. — Но оба в Джефферсон-сити на этой неделе. Сессия окружного суда, знаете ли, — он переступил с ноги на ногу. — Заключённый по фамилии Даусон пойман с поличным при попытке взломать сейф в магазине Хэррингтона.

Я потёр подбородок:

— Вы лично его взяли?

— Нет. Сам Хэррингтон. Он живёт прямо над магазином. Спустился на шум с пистолетом. Увидел убегающего по переулку Даусона, выстрелил и ранил. Ничего, впрочем, серьёзного — слегка задел ногу.

Я немного подумал:

— А Хэррингтона арестовали?

Тейт смущённо заморгал:

— Хэррингтона? А за что?

— На территории такого небольшого городка стрельба должна быть строжайше запрещена.

— Само собой. Но Хэррингтон защищал свою собственность.

Я коварно усмехнулся:

— Куда, вы говорите, был ранен подследственный?

— В икру.

— Другими словами, когда Хэррингтон его ранил, он убегал?

— Можно сказать, так.

— Значит, в тот момент Хэррингтон не защищал свою собственность. Он просто выстрелил в ногу бегущему человеку.

Какое-то время Тейт изучающе смотрел на меня, но потом решил не отступать.

— Но мы нашли соответствующий набор инструментов у самого дома. Даусон бросил их, поняв, что с ними далеко не убежишь.

— Значит, на инструментах были отпечатки пальцев Даусона?

— Как раз нет. Видимо, он открывал сейф в чёрных перчатках, мы нашли их у него в заднем кармане. В отеле сообщили, что Даусон жил у них уже два дня, выдавая себя за торговца обувью.

Я воздел глаза к небу. День обещал быть нелёгким.

— А где сейчас подследственный?

— В тюремной камере.

— Как? Вы посадили раненого человека в камеру?

— А что такого? Рана-то несерьёзная. Обычная царапина.

— Это вам врач сказал?

— Доктора Петерсона мы не застали дома. Уехал по вызову за город. Снова рожает миссис Томкинс, а она категорически против родильных домов. Но первую помощь мы оказали.

Я грустно покачал головой. Тейт встревожился.

— Думаете, надо было всё-таки разыскать доктора? Но в указе Миранды по поводу таких пустяковых ран ничего не говорится.

— Почему подследственному так не терпится дать показания?

— Нельзя сказать, что не терпится. Поразмыслив несколько часов, он, полагаю, понял, что ему не отвертеться, и не захотел тянуть резину.

— Вы его, наверное, обработали?

— Вот уж нет, — высокомерно ответил Тейт. — Чего не было, того не было. Клянусь.