Петр Шордей - Домик в дачном поселке

Закомплексованный дикарь, пожирающий собственные какашки… Так ты говоришь, он выловил карася?

Карась ведь рыба хищная.

Да, небольшая, но все-таки.

Все равно, мясо у него более здоровое по сравнению с сомом, потому что за падалью склоняется редко.

Но у него же масса костей, так как же Янек мог его заглотать без вступительной, или, если уж оставаться при твоей поэтике, преступительной разделки добычи на филе?

И не подавился?

Нет, истинная мужчинка.

Я же сразу говорила, что кот.

Кот пожирает рыбу по ходу, со всем, то есть — с чешуей и костями.

Потом, естественно, чего-то и вернет природе, но вначале заглотит.

Разве что, если он у тебя Распутин [51] Не совсем понял; а Распутин, что, сначала, пардон, какал, а потом заглатывал? Или как? — Прим. перевод. .

И этот вот Распутин и производный от него по корню президент приближают нас к России.

Там ведь возможно все.

Если швитезянка была русской, то Янек мог ее пожрать с костями, без особых для этого акта обжорства последствий, если только она была красивой.

А русские женщины, в большинстве своем, красивы.

Да у тебя настоящий мужчина в доме, так что пользуйся этим.

Плевать на швитезянку, и пользуйся Янеком, пока его не повесят.

Правда, сейчас в Польше не вешают, так что получит он пятнадцать лет с учетом смягчающих обстоятельств, из которых отсидит лет восемь; так что, девка, пользуйся, потому что, когда выйдет, вот тогда из него будет настоящий мужик.

Они там, в тюрьме, с художниками не цацкаются. Морду им чистят часто, несмотря на возраст.

Так что пользуйся, пока можешь.

С весьма возможным приветом,

Агнешка.

P.S. А ты не знаешь, кто купил дом у вас?

Нет, ты извращенка, да еще на всю голову поехавшая.

Я всегда знала об этом.

Оставь Янека в покое, потому что сейчас у него куча неприятностей.

Если это он прибил швитезянку, мы обязаны его защищать. И ты, и я.

Это самое главное.

А уж потом я с ним расправлюсь.

Ведь дело все больше усложняется. Дом у Янека, ведь не от меня, купил, ну да, тип по имени и фамилии Стефан Грош.

Вот только Грош этот не существует. Точнее, существует, но совершенно не знает, будто бы что-то приобрел от Янека. Тот же самый Грош взял у Кубацкого деньги, чтобы никогда не отдавать, и тоже не имеет об этом понятия.

Грош, точно так же как и Янек, потерял свое удостоверение личности в невыясненных обстоятельствах. Зато он пояснил, в каких обстоятельствах узнал швитезянку.

Так вот, узнал он ее в парикмахерской, в качестве парикмахерши, которая его стригла — как раз в Белке.

Ну, слово за слово, и они очутились в постели.

Я даже этого Гроша видела, потому что воеводские привозили его, чтобы он освежил память.

И хотя я не знаю, как выглядела швитезянка перед смертью, но вот Грош выглядел так, словно вот-вот должен отбросить коньки.

Посадка с таким вот Квазимодо и прямо в постели должна обозначать посадку жесткую, и всем становится ясно, что швитезянка искала в Гроше исключительно человека, которого можно надуть; то есть — послушного зверька, необходимого для реализации ее планов.

Грош признался, что вместе с потерей удостоверения личности он потерял всякий контакт со швитезянкой, чего поначалу не ассоциировал ни во времени, ни в пространстве, зато я связала мгновенно, да и воеводские тоже.

И только подумать, что все это творилось чуть ли не под твоим боком, потому что от Белка до тебя (то есть, до меня) — всего лишь пара шагов.

Сначала швитезянка постригла Гроша на удостоверение, затем, наверняка, постригла и Янека на дом и побрила бы его наголо до последней копейки, если бы Янек — в конце концов — ее не убил.

Так это видят воеводские, и я им не удивляюсь.

И вот теперь как раз они задают Янеку сложные вопросы, на которые он, насколько я его знаю, дает им еще более сложные ответы.

Но я обо всем узнаю от Марыси Стемпневой.

Собственно говоря, с самого начала они могли бы сообщить Янеку, что все, что он только скажет, может быть использовано против него. Но они же ему ничего не скажут, лишь постфактум сообщат, что все то, что он им наплел, как дважды два четыре, будет использовано против него.

Вот интересно, что этого Гроша, придурка, мне даже на грош не жалко, а вот Янека жалко; вроде бы и такой умный, а позволил себя наколоть студентке. Ну, то есть, это по причине Янека я сама себя жалею, а еще точнее — мне жаль Янека потому, что я жалею сама себя. Ты понимаешь, это, наверное, то же самое, как если бы во время обеда мне бы захотелось попросить его передать мне соль, а вместо того, у меня бы вырвалось, что вот он, идиота кусок, перегадил мне половину жизни.