Рубен Таросян: Презент для незнакомки

Группенфюрер кратко, но эффектно, что-то сказал обо мне. Юсов молча протянул мне два листа бумаги. Это было, отпечатанное на компьютере, послание похитителей, которые требовали приобрести в ювелирном салоне «Диамант» три десятка перстней. Коробку с перстнями Юсов должен был постоянно носить при себе в течение трех дней до встречи с агентом, который сам найдет Юсова. После требования не обращаться в МВД, ФСБ и «крышу» мелким шрифтом шёл список перстней импортного производства с экзотическими названиями. Размер всех перстней был шестнадцатый.

— На сколько тянут эти перстни? — я спросил Юсова.

— Не меньше, чем на двести пятьдесят тысяч.

— Баксов, — уточнил Группенфюрер и тут же смутился от неинформативности своего замечания, ведь не о тугриках же шла речь.

— Это посильная сумма для Вас? — я вновь обратился к Юсову.

— Спишу со счёта фирмы, а со временем выкручусь.

— Почему Вы обратились ко мне, а не просто выполнили требования похитителей? — я продолжал расспрашивать Юсова.

— Нет уверенности в сохранности жизни сына. К тому же, если удастся сохранить деньги, Вы сможете рассчитывать на пять процентов.

— Если всё будет нормально, следующее мероприятие — за мой счёт, — на этом я распрощался с Группенфюрером и, оставшись вдвоем с Юсовым, продолжил расспрос, — Как это произошло?

— Жена решила остеклить лоджию и несколько дней у нас постоянно трудились рабочие.

— С ними и проникли похитители?

— Наверное. Мы не открываем дверь посторонним.

— Откуда взялись эти рабочие?

— ООО «Гласс-Люкс», в прошлом году они нам вставили окна, а в этом — их пригласили остеклить лоджию, «Гласс-Люкс» ом управляет мой одноклассник.

— Вы видели этих рабочих?

— Я нет. Днём меня не бывает дома. За их работой следила жена.

— Можно её пригласить?

Юсов кивнул и вышел из комнаты. Вскоре появилась его жена в бордовом пеньюаре, с растрепанными волосами. Лицо она прикрывала руками и постоянно всхлипывала.

— Будьте любезны, расскажите мне, как всё произошло, — я обратился к ней.

Она опустила руки и, вглядевшись в её заплаканное лицо, я сразу узнал Лиду. Несмотря на всю нервозность и трагичность положения, она вела себя со мной, как с совершенно незнакомым человеком.

«Наверное, не все у неё так чисто в Сокольниках, раз в присутствии мужа она не хочет узнавать меня», — подумал я и вновь обратился к ней:

— Расскажи мне всё.

— Четыре дня они работали, вчера должны были закончить, но одна секция не подошла. Они обещали привезти её вечером или на следующее утро. Вечером позвонили в дверь, я взглянула на монитор и увидела двух рабочих, несущих секцию, открыла дверь, а больше ничего не помню.

— Я нашёл её без сознания, а рядом было это послание, — добавил Юсов.

— А лоджию застеклили? — словно невпопад спросил я.

— Нет. Утром они привезли секцию, но я сказал, что мне не до них.

— Вы точно видели, что это были рабочие? — я вновь обратился к Лиде.

— Да, я их сразу узнала. Их лица были хорошо видны в мониторе,

— Где?

— В мониторе, — Юсов включил телевизор.

В левом верхнем углу экрана засветились две зеленые девятки — номер канала, весь же экран заняло черно-белое изображение лестничной площадки с некоторыми оптическими искажениями в виде сферической перспективы, характерной для картин Петрова-Водкина.

— Что ещё рабочие делали в квартире? — я продолжил расспрос.

— Работали только на лоджии, а вот обедали на кухне. Вчера один из рабочих принес кассету и за обедом они смотрели видеофильм.

— Что за фильм?

— Порнография. Я не стала смотреть. Я не люблю порнографию и, тем более, мужские комментарии к ним. Вот, кстати, и он. — Лида указала рукой на коробку.

Я взял коробку в руки. Обыкновенная TDK. «TRANSANAL» — полуторасантиметровые буквы компьютерной печати на наклейке позволили узнать название фильма.

— Включите видеомагнитофон, — я обратился к Юсову.

— Анальный половой акт на экране свидетельствовал о том, что кассета осталась в видеомагнитофоне. Фильм был на немецком языке, которого я никогда не знал и, поэтому, забрав пульт у Юсова, включил ускоренный просмотр. Вопреки ожиданиям эмоциональное воздействие от ускоренного просмотра не усиливалось из-за отсутствия звука. Порнография без вздохов и криков — это уже не то.

— Что не то? — спросил Юсов.

Оказывается, я свои размышления произносил вслух.

— Уже не то, — повторил я и автоматически переключил ускоренный просмотр на перемотку.