Мануэль Кинто - Знак Сатаны

— Да брось ты… Вовсе не так уж глупо было поделиться своими соображениями. И что тут гадать, если у этого мужлана на роже написано, кто он такой.

— Ага. Ты еще поведай мне кое-что из теории о криминогенных типах.

— А ты не пыли так, — она поправляет локон, измазанный в ананасовом соке. — Полиция допрашивает подозреваемого номер один, и, скажу я, имеет право… С кого-то ведь все равно надо начать.

— Ну пусть даже он убил эту девицу, это ведь не путь к разгадке преступления в Старом Квартале! Вампир на свободе, может, бродит где-то здесь, неподалеку… Я, если хочешь знать, вообще считаю, что ключ к этому делу — в событиях пятнадцатилетней давности.

— Хорошенькое дельце! Значит, так: какой-то псих, работая под вампира, набрасывается на местную шлюшку, но… поживиться не довелось: помешали. Полтора десятка лет он, значит, оклемывается, да и аппетит нагуливает. Новая вылазка — удача! Утолил наконец жажду крови. К тому же стерильной, ведь убитая оказалась медичкой. Только вот какой у меня вопрос: что это он так припоздал в осуществлении заветного замысла?

— А черт его знает, тут и впрямь что-то не так.

Ноги сами приводят нас к просторной площади Святых Епископов, притулившейся к громаде Епископского дворца, выдержанного в стиле позднего барокко. Фасад его заштрихован изящной колоннадой полированного дерева.

— Да, что ни говори, — меня отчего-то так и тянет заглянуть в темные дворцовые окна, — а нападение, случившееся пятнадцать лет назад, и убийство, совершенное в понедельник, удивительно тесно соседствуют… Как тебе это нравится?

Та часть Старого Квартала, где ютился старый бродяга, рассыпалась по склонам холма, выходящим за спину резиденции прелата.

— Никак, — качает головой Суси, — пятнадцать лет назад газета писала, что на проститутку напали совсем в другом месте. Тебе как это нравится?

— Пальяс раскопал, что журналисты «перенесли» место событий на другую сторону Старого Квартала.

— Ну, ошиблись — бывает.

— Крутая, однако, ошибка случилась в этом игрушечном городишке. И ведь, не заезжие — местные репортеры напутали… Да чушь это все, дорогая! И все-таки, все-таки… Ей-богу, странно, что преступник решился напасть на открытой всем ветрам площади. К тому же, помнится, на крики жертвы сбежались какие-то люди, что и спасло ей жизнь… Откуда бы взяться здесь такой скорой помощи?

Вымощенной плитами дорожкой мы идем в парк, ведущий к кафедральному собору. Я оборачиваюсь, чтобы еще раз глянуть на Святых Епископов. Площадь спланирована в форме треугольника, верхний угол которого образует церковь; неподалеку от нее — роскошный особняк, сложенный из розового камня и одетый в сетку лесов: сейчас здесь хозяйничают реставраторы. В основании треугольника высится застекленная галерея в несколько этажей, за которой прячется мрачноватое серое здание, подпираемое с боков двумя невысокими домами, где в старину размещались службы муниципального суда.

Интерьер храма образуют три нефа готических арк. Под искрящимся ожерельем громадных цветных витражей замерли боковые алтари, и ни один из них не имеет здесь близнеца. Ранние прихожане стекаются к Создателю — время начинать первую мессу. Не торопясь, мы проходим вдоль левого нефа. Запыленные картины в стиле барокко живописуют нам известные библейские сюжеты. Торжественно, пышно, покойно… Но вот одна из них, писанная маслом по дереву, приковывает мое внимание. Молча рванув за руку поотставшую подругу, я киваю в сторону странного украшения алтаря; в отличие от других картин, на эту падает мощный световой поток.

Сюжет не нов — человечество в день Страшного Суда. Осужденные на адские муки мутной толпой теснятся по левую руку от божественного судии. Демон клеймит им лбы раскаленным железом, и багровыми рубцами на челах обреченных алеет сатанинский знак — оборотный крест; его стилизация удивительно напоминает…

— Господи! — срывается у меня. — Да ведь убийца будто скопировал этот ужасный символ!

— Клеймо Сатаны!..

Чье-то неодобрительное шушуканье заставляет нас обернуться, и мы едва не попадаем в объятия игриво настроенного Пальяса.

— Ай-я-яй!.. — притворно жмурится он. — Культ все-таки надо бы уважать. Право, здесь не место для эмоций, и пусть мы не верим во все эти инфернальные штучки, следует уважать мнение других пришедших во храм.

— Понимаете, эта… Эта доска…

— Но-но… Жемчужина Вальделапланы, вы хотите сказать!

— Так поведайте нам о жемчужине!