Галина Куликова - Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь. Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки (сборник)

Когда Лариса позвонила в дверь, Мила уже сидела на корточках возле собственной балконной двери. Муся, кстати, была в шоке, когда Мила, выйдя на общий балкон-навес, сразу же встала на четвереньки и, быстро перебирая конечностями, отправилась к себе. «Мир определенно сходит с ума!» – подумала Муся и пошла заедать сию философскую мысль жареным цыпленком.

Когда вся толпа, скопившаяся в квартире, как и планировалось, ринулась в коридор, Мила вскрыла балконную дверь и, забежав в комнату, заметалась от шкафа к занавескам. Потом взгляд ее упал на большую коробку, в которую когда-то был запакован новый диван. В свете последних трагических событий ее никто до сих пор так и не удосужился вынести на свалку.

Решение, что называется, напрашивалось само собой. Мила забралась под коробку и затаилась там, надеясь, что воздух будет проникать сквозь щели между ее краями и полом.

Постепенно комната стала наполняться голосами, покашливаниями, всхлипами и откровенными рыданиями. Рыдала, судя по всему, Ольга. Николай что-то неразборчиво бубнил, стараясь ее успокоить. К собственному восторгу, Мила обнаружила, что в каждом боку коробки проделано по три дырочки. Так что можно было не только свободно дышать, но и подглядывать за родственниками и друзьями.

Первым, кто бросился ей в глаза, оказался Константин Глубоков. Он был страшно бледен и здорово осунулся после болезни. Он единственный из присутствующих не участвовал в вялотекущем разговоре, не высказывал соболезнований, но и без слов было ясно, как он страдает.

– Держись, Костик! – сказала фамильярно Ольга, на ощупь найдя его руку и пожав ее. – Я уверена, что ты горюешь больше всех нас!

– Почему больше всех? – спросил убийца Орехов, усердно изображавший тоску и боль.

– Я считал ее своей невестой, – негромко ответил Константин.

Борис, сидевший на стуле, закрыл ладонью глаза.

Несдержанная Лариса пожирала Орехова глазами. Если бы взгляд мог убивать, тот уже давно свалился бы на пол и испустил дух. Мила надеялась, что ее муженек ни о чем не догадается и спишет неприкрытую ненависть Ларисы на вчерашний скандал с обливанием борщом и метанием газовых пистолетов.

У Милы стало тепло на душе от слов Константина. Надо же – такой потрясающий мужик заявил, что считал ее своей невестой! Уж, наверное, он не откажется от своих слов, когда она, живая и здоровая, появится из коробки!

Мила искренне надеялась, что милиция не испортит ей весь праздник и не сообщит родственникам, что ее тело в сгоревшей машине не обнаружено. «Поэтому нужно шевелиться, – подумала она. – Может быть, уже появиться перед всеми? Приподнять коробку… Тихонько, чтобы никого особо не напугать?»

Однако тут как раз подал голос Борис. Он говорил такие теплые слова, что Мила растаяла. Поскольку коробка была большая, она устроилась поудобнее: легла на спину и закрыла глаза. И сама не заметила, как задремала под убаюкивающие речи и всхлипывания собравшихся.

Примерно через полчаса Лариса начала проявлять первые признаки беспокойства. Она несколько раз громко кашлянула, потом как бы невзначай подошла к окну и заглянула за шторы. Милы не было. «Наверное, она залезла в шкаф», – решила Лариса и, подойдя к этому предмету обстановки, прислонилась к нему спиной. Потом поскребла рукой по дверце. Отклика не последовало.

– Что это ты так пристально изучаешь обстановку? – злобно спросил Орехов, исподтишка наблюдавший за ней.

– Так просто. Разглядываю новый диван, – пробормотала та.

– Кстати, нужно вынести отсюда эту дурацкую коробку, – сказал Орехов. – Она занимает полкомнаты. Как только эта штука в дверь пролезла?

– Диван довольно узкий, – неохотно пояснила Ольга. – Николай, помоги Илье с мусором. Займитесь этим сейчас.

Орехову ничего не оставалось, как довести до конца дело, которое начал его язык. Он схватил коробку с одной стороны, а Николай с другой.

– Р-раз! – скомандовал тот, и коробку приподняли над полом. – Д-два! – И потащили к выходу.

И тут же раздался страшный крик Ольги. Впрочем, зрелище во всем его великолепии явилось всем присутствующим практически одновременно. Мила лежала на спине с закрытыми глазами, трогательно сложив ручки на груди. На лице ее была блаженная улыбка, способная свести с ума любого пессимиста.

– Боже мой, тело! – тонким женским голосом завизжал Николай и, бросив свой край коробки, зачем-то запрыгнул с ногами в кресло. Как будто бы тело собиралось бежать за ним и хватать его за ноги.