Дональд Уэстлейк - Коням на смех

— Смотри, куда идешь, — прошипел старик.

— Уже поздно, — ответил Дортмундер.

О жизни на ферме Дортмундер знал из рекламы маргарина по телевизору, картинок на сигаретных пачках и фото в журналах. Это место совсем не было похоже на то, как он себе представлял сельское хозяйство: ни тебе трехэтажных красных амбаров, ни коней, несущихся во весь опор между огромными валунами. Здесь были только длинные, низкие коричневые сараи, расставленные между огороженными пастбищами. Все это вообще напоминало Дортмундеру фильмы о лагерях времен Второй мировой — неутешительное зрелище.

— Он в одном из этих трех сараев, — сказал старик. — Я уверен.

Они вошли в длинное здание с широкой бетонной дорожкой посередине, закиданной сеном и навозом. С потолка свисали голые лампочки и тускло освещали стойла справа и слева. И почти две трети из них не пустовали.

Это был первый сарай, через который они шли, так что Дортмундер узнал кое-что новое о лошадях: 1 — они пахнут; 2 — он никогда раньше не встречал никого, кто бы так громко дышал; 3 — они не спят, даже ночью; 4 — они не сидят; 5 — они проявляют любопытство к людям, которым нужно пройти мимо, и наконец 6 — у них необычайно длинные шеи. Когда с обеих сторон одновременно к нему высунулись морды лошадей, которые морщили свои черные мясистые губы и показывали жуткие квадратные зубы, похожие на могильные плиты, сопя и фыркая прямо в лицо Дортмундера, Джон понял, что дорожка на самом деле не так и широка, как казалось.

— Господи! — прошептал Келп. Не часто он говорил такие вещи.

Здесь, конечно же, Переплета не было. Они перешли на другую сторону, и снова Дортмундер ощутил на лице влажное, теплое дыхание любопытных лошадей. Трое злоумышленников шли, вглядываясь в темноту, а позади них раздавалось тихое ржание и фырканье потревоженных этим ночным визитом животных. Вдалеке из окон главного дома, как и в ближайших конюшнях, лился слабый свет.

— Он должен быть или в этом сарае или вон в том, втором, — махнул рукой лысый.

— И какой ты хочешь проверить первым? — поинтересовался Дортмундер.

Старик подумал и указал:

— Этот.

— Значит, он будет в другом. Туда сначала и пойдем, — решил Дортмундер.

Старик внимательно посмотрел на него.

— Ты что шутишь или как?

— Или как.

И, как позже выяснилось, он был прав. Третьим слева стоял Переплет собственной персоной. Большой, высокомерный жеребец, с узкой мордой и в черной гладкой попоне. Он отпрянул и уставился на людей с отвращением.

— Это он, — сказал старик. Что и подтвердила маленькая табличка, прибитая к воротам стойла.

— Наконец-то, — выдохнул Келп.

— Не так уж долго мы его искали. Сейчас я надену уздечку.

Старик отвернулся и вдруг напряженно застыл. Затем оглянулся на двери конюшни.

— Кто-то идет, — резко прошептал он.

Быстро сориентировавшись, старик рывком открыл ворота в другое, не туда где стоял Переплет, стойло и, схватив своей костистой лапой локоть Дортмундера, толкнул его внутрь. Одновременно с этим он зашипел на Келпа:

— Давай внутрь! Залазь!

— Здесь кто-то уже есть! — в ответ прошептал Дортмундер, имея в виду коричневую лошадь, которая уставилась в абсолютном недоумении на непрошеного гостя.

— Некогда! — отрезал старик, пропихнул Келпа внутрь стойла и захлопнул ворота в тот самый момент, когда свет в конюшне загорелся ярче.

— Эй, парни! Что происходит? — произнес чей-то голос.

Нас застукали, подумал Дортмундер и отчаянно стал придумывать причину, по которой он мог бы оказаться в стойле с этой гнедой лошадкой посредине ночи. Но тут он услышал продолжение.

— Думал, вы уже все спатки завалились.

Он говорит с лошадьми! — мысленно обрадовался Дортмундер.

— Кто-то вам помешал? Птичка залетела?

Что-то в этом роде, — ухмыльнулся про себя Дортмундер.

— Или крыса залезла?

Человек приближался. Тихий и ровный звук знакомого для лошадей голоса успокаивал их.

Всех, кроме одной — той самой гнедой лошади, в стойле которой толпились Дортмундер, Келп и старый лысый мошенник. Конь, конечно, не кричал во весь голос: «Сюда, хозяин! Сюда! Они все здесь!» Но было очень похоже. Он фыркал, пыхтел, тряс головой и постоянно переставлял ноги, как какой-то чертов танцор из кордебалета. Пока Дортмундер сотоварищи сидели на корточках в дальнем конце стойла, прямо за крупом этого волосатого позера, и боялись завалить деревянное перекрытие, обладатель голоса подошел ближе, приговаривая: