Валерий Тихомиров - Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

А в это время Моченый уносился сквозь астрал в прошлое. Время включило заднюю передачу и ударило по газам. Десять лет назад, двадцать, двадцать пять, тридцать…

Когда на них рухнул снежный потолок, Гнида очнулся первым. Потому что привык спать на животе. Холодная тяжесть навалилась на спину и придавила к полу. Не разобравшись спросонок, по старой лагерной привычке он попытался отогнать от своей кормы непрошеных гостей локтями, но не смог. А где-то вдалеке, под завывание якутской вьюги, нараспев звучало жуткое заклинание:

— Товарищи-и!!!

Мычание своей «коровы» Гнида узнал бы из тысячи. Ненависть плеснула в кровь адреналина и раскалила ее так, что снег вокруг начал подтаивать. В борьбе за жизнь матерый урка был неутомим. Резким движением он приподнялся, расширяя вокруг пространство. Дышать становилось все тяжелее, но Гнида не останавливался. Поворачиваясь с бока на бок, зэк подминал под себя снег.

— Где вы, товарищи-и?! — издевательски звучало все ближе.

Снег постепенно становился более рыхлым, и Гнида заработал руками с удвоенной энергией.

— Товарищи! Ау-у! — раздалось совсем рядом, над головой.

— Сука-а-а! — завопил что было мочи уголовник, и рука его вырвалась наконец из снежного плена.

— У-у-у-а-а-а!!! — передразнила его тундра.

— А-а-а-у-у-у!!! — продолжала мычать «корова».

Рука, торчащая из белого ада, как механическая клешня, сжималась и разжималась в поисках жертвы. И в тот самый момент, когда кончики пальцев уже коснулись потрошиловской обувки, когда вонь от его унтов, сделанных из одеяла, можно было почувствовать кожей, рыхлый снег провалился, унося с собой худое тело Гниды в саму преисподнюю. Еще долго он ощущал, как Потрошилов неистово скачет на их с Моченым могиле, утаптывая снег. Потом пронесся ураганом кошмарный запах, и все затихло. Только вьюга продолжала истерично хохотать, подмораживая коровью «лепешку».

На подвиги сил не осталось. Толстый слой снега, утоптанный коровой, стал для него очередной, и уже последней, тюремной стеной. Перебирая в памяти те несколько дней, что он провел на свободе, Гнида потихоньку начал отходить ко сну. Голова слегка закружилась, как после первого глотка чифира. Тело обмякло. Последний вдох он делал, как говорят на зоне, «по мнению». Так было положено. А потом вдруг резко полегчало. Тело стало невесомым и взмыло ввысь, как дым от косяка с анашой. Легкие наполнились кристально чистым воздухом, и он приготовился к встрече со Всевышним. Гниде внезапно почему-то стало стыдно за наколки, и он порывисто засунул руки в карманы, пряча синие перстни.

Где-то впереди вот-вот должен был открыться тоннель с ярким светом в своем конце. Еще чуть-чуть, и удивительная музыка зазвучит в его ушах, предвещая главный сходняк. Гнида распахнул глаза во всю ширь и превратился в слух…

— Хорош дрочить! Доставай клешни. Канаем к зоне.

Такого приема на небесах даже он, старый грешник, не ожидал. Вместо святого лика кого-нибудь из апостолов перед глазами маячила жуткая, заросшая волосами рожа Моченого. Сосульки на его усах и бороде были огромными и больше напоминали зубы отмороженного якутского вампира. Он был как всегда подвижен, деловит и уголовно авторитарен.

— Без хавчика крякнем. Надо вертаться к куму в хату.

Тундра трещала по швам. Вечная мерзлота лопалась от мороза, как бракованный асфальт на российских дорогах. Казалось, воздух вот-вот превратится в лед и осыплется на землю. Но они были живы.

На шестой день пути на них вышли песцы. Что они делали посреди тундры на сорокаградусном морозе, неизвестно. Встретить какую бы то ни было еду, кроме Моченого и Гниды, в этих местах было невозможно. Так что цели песцов были прозрачны, как бюджетная политика СССР. Уголовники насторожились. Защитный окрас животных только прибавил ситуации остроты.

«Отбивная с кровью и варежки», — подумали беглые зэки.

«Голое мясо. Можно и баб позвать», — решили песцы.

Они не знали, что перед ними стоял и облизывался сам Моченый, который ради смеха откусывал овчаркам головы на бегу. Враги стояли и смотрели друг на друга среди белой немоты, не замечая мороза и колючего ветра. Двое на двое. Все повзрослому: люди, звери, голод и ничего вокруг.

— Ну пошли, побазарим, — наконец произнес Моченый и, не оборачиваясь, зашагал в метель. Гнида от удивления раскрыл рот, где тут же замерзли слюни.

Песцы переглянулись и взъерошили хвосты. Затем один из них, что покрупнее, копнул пару раз снег передней лапой, как это обычно делают рассерженные лошади, издал омерзительный визг и тоже скрылся за снежным занавесом.