Валерий Тихомиров - Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

Валентина Петровна мучительно задумалась. Ей предстоял нелегкий выбор. Либо стать матерью олигарха, развращенной роскошью и властью. Либо терпеть пьяные похождения сына и стремительный хоровод полуголых красоток в собственной квартире.

От страдальческого вздоха содрогнулись стенки яранги. Стекловата осыпалась с них мелким блестящим дождичком, смывающим беззаботное прошлое. Мама Альберта Степановича умела принимать решения. Особенно касающиеся сына. И она не колебалась при их воплощении; Богатство портит человека постепенно и отнюдь не всегда — надолго. С этим можно бороться. Водка и женщины — почти сразу и насовсем. С этим бороться нельзя.

— Наливай, — отважно скомандовала Валентина Петровна.

Альберт Степанович не спал до утра. Клим тоже. Они волновались по-русски. Под водку и банку соленых огурцов. На рассвете Алик созрел. И без того могучий, взращенный на дедуктивных построениях интеллект посетило вдохновение.

— Это якуты! — он ткнул пальцем в окно.

Клим проследил за траекторией указующего перста. Стойбище таинственно и зловеще спало.

— Точно, они, — поддержал он друга.

— Надо освобождать маму! — смело предложил Потрошилов, ощущая себя терминатором.

— Как? — спросил Клим.

Никого похожего на маму посреди юрт и чумов местного дизайна во дворе не было.

— Это элементарно. Моя мама может быть только в главном чуме.

— Резонно, — кивнул Клим, — пошли.

Алик привычно потянул из туалета швабру. Распутин прихватил баллончик с дихлофосом. Поверх плохо отмытых следов гуталина они привычно натянули еще одни разрезанные колготки мамы. Устав от спасательных операций, Доктора Ватсона взяли с собой. Чтобы разорвать порочный круг похищений.

Альберт Степанович предлагал добежать до яранги, пока все спят. И вытащить маму, пока никто не проснулся. Клим сильно возражал. В предложенном плане не было ничего экстремального или необычного. Один банальный рационализм. Слишком просто для Клима Распутина. Скучно и неинтересно. Следовало срочно изобрести что-нибудь похитроумнее. С засадами, погонями и драками. Однако вслух Клим сказал убедительно:

— Этого-то они от нас и ждут!

Алик поразмыслил и согласился:

— Точно. Идти нельзя. Они могут… — он осекся и вспотел, вдруг осознав, что безжалостная якутская мафия может сделать с мамой.

Клим вспомнил Валентина Петровну и якутов. Якутов почему-то стало жалко. Он вздрогнул за компанию с Аликом.

— Надо идти лесом, — предложил он.

Альберт Степанович живо представил себе мох и муравейники. Конечно, в родном лесопарке заблудиться было трудно. Но мама…

— Лучше замаскируемся под якутов, — предложил он, — и пройдем как шпионы.

Алик менял облик чаще, чем змея кожу. Так и положено агенту, работающему под прикрытием. Клима идея вдохновила. За это они выпили по стопке. И еще по одной за успех операции.

В утренней дьмке из заурядного подъезда дома номер тринадцать вышли два якута. Один толстый, другой высокий. Несмотря на лето, оба были в зимних шапках с опущенными ушами. Мягко ступая шерстяными носками, обмотанными бисером, они направились к яранге вождей Питерского филиала племени Белого Оленя. Аборигены мирно плавали в галлюцинациях с северной тематикой. Урожай поганок в этом году оказался рекордным. Коварные грибочки в стойбище не переводились.

На окне пенсионера Кузькина шевельнулась занавеска. Валентна Петровна не могла оставить сына без присмотра. Она организовала пост наблюдения в соседской квартире. Как и все тихие законопослушные граждане, Кузькины обожали события. Поэтому сразу согласились. Наличие в квартире якутов и шамана их не смущало. Сократ и Диоген с неподдельным любопытством и искренним уважением следили за походом диверсантов. В их крепких руках шуршала вяленая вобла Кузькина. Соленая и вонючая. Зато подаренная от чистого сердца.

Алик путался в маминой шубе. Клим сильно потел в трех шерстяных безрукавках. Среди юрт, чумов и яранг из полиэтилена они смотрелись как неотъемлемая часть пейзажа.

На полпути Климу стало скучно. Таким образом можно было дойти до цели безо всяких препятствий. А ему хотелось приключений.

— Тихо! — горячо прошептал он. — Кажется, нас засекли! Бежим!

Алик грустно вздохнул. Последнюю неделю он занимался совершенно непривычными физическими упражнениями. Тело болело во всех местах подряд. Особенно в тех, которыми надо было бегать. Если бы не любовь к маме, он бы не смог даже ползти. Проклиная энтузиазм друга, Альберт Степанович подобрал полы шубы и старательно изобразил галоп.