Лев Гурский - Спасти президента

— Мышей мы, крыс мы уничтожаем, — печально затянул Ваня. Похоже, юноше и самому нравилось быть троянским конем.

— Ты че, парень, больной? Откуда тут крысы?

Моя ловушка сработала. Узенький просвет между сталью и позолотой сделался шире и, наконец, разродился двумя амбалами в темных костюмах-тройках.

Сдуру покинув свое убежище, амбалы мигом налетели на пулеметный ствол. А я сразу понял, что мелодия угадана с первой же ноты: этих с-некоторых-пор-коллег из бывшей Сухаревской СБ я теперь выучился распознавать навскидку.

— Медленно и плавно достаньте оружие и положите на пол, — негромко сказал я. — Повторяю: медленно и плавно. Иначе стреляю.

Мой халат и мои белые трофейные тапочки сперва ввели в заблуждение обоих охранников.

— Ты не выстрелишь, — уверенно заявил один из них. — Местному персоналу строго запрещено поднимать здесь шум, мы точно знаем.

— Медперсоналу — это вполне возможно, — согласился я, с тихим лязгом оттягивая затвор. После чего продолжил хнычущим тоном вагонных попрошаек: — Но сам я не ме-е-естный...

Эти слова и лязг затвора крайне обеспокоили охранников. А чтобы у них не осталось никаких сомнений на мой счет, я добавил:

— Мы с вами, по правде сказать, сослуживцы. Раньше работали в разных конторах, а теперь в одной. Фамилия моя Лаптев — может, слышали ее от начальства?

На ковровую дорожку моментально легли два знакомых автомата «Вал».

— Молодцы, — одобрил я. — Не то, что другие ваши, из «мерседеса». Они вели себя очень плохо, оттого и крупно погорели. Вместе с машиной... Та-ак, запасных магазинов я что-то не вижу.

Магазины тут же легли на пол рядом с автоматами. После таких прозрачных напоминаний амбалы предпочли не рисковать.

Когда охрана была заперта в отведенной им палате, мы с Ваней на цыпочках пробрались в уже не охраняемый номер класса «прима».

— Вы хотели увидеть, — шепнул я, — кто уничтожил ваш архив? Нате, Ваня, полюбуйтесь на него.

Сквозь щель в неплотно прикрытых дверях главных апартаментов номера можно было рассмотреть две фигуры. Одна, одетая в красную бархатную пижаму, восседала в ампирном кресле напротив телевизора. Другая, вся в белом, суетилась вокруг первой.

— Неужели Эрик? — тихо изумился Воробьев, заглядывая в щелку. — Я давно знал, что он скользкий тип, но никогда не подозревал...

— Нет, я про второго, который в кресле и в пижаме, — уточнил я. — Это бывший начальник Службы президентской безопасности генерал-полковник Анатолий Васильевич Сухарев.

— А этому зачем жечь наш инвалидский архив? — еще более изумился неискушенный Ваня. Заковыристая логика мировых спецслужб ему была не по зубам.

— После расскажу, Иван. — Я глянул на циферблат «командирских» часов. Шоу лорда Максвелла у ворот клиники могло закончиться в любую минуту. — Свое обещание я выполнил. Показал вам гада, как и договаривались. Налюбовались? Теперь быстрее уходите обратно тем же путем, которым мы сюда пришли. Дальше начинается моя работа. Ее я привык делать самостоятельно...

Надо признать, выдержка у Сухарева была отменной. Умел генерал-полковник владеть собой, ничего не скажешь. Умел.

Острый доктор Эрнест Эдуардович, увидев меня в дверях вместе с тяжелым пулеметом впридачу, прямо подпрыгнул от неожиданности и изменился в лице. А отставной шеф президентской СБ даже ухом не повел. Он вообще сделал вид, что беззвучные картинки на телеэкране ему интересней какого-то там вооруженного налета.

— Да как вы посмели врываться, капитан... — прокудахтал главврач. Но его кудахтанье было тихим, словно курочке-несушке нацепили респиратор. Режим есть режим.

Для усмирения главврача у меня было верное средство. Первым делом я пододвинул ногой свободное кресло, положил на его спинку ствол и нацелил оружие на окно. Авиационный пулемет уже побыл у меня ручным, теперь пусть превращается в станковый. Ручкам капитана Лаптева, знаете ли, необходим отдых. Не казенные.

— Эрнест Эдуардович, — вежливо произнес я. — У меня сейчас начнется важная беседа с вашим пациентом. Вы можете присутствовать, но не станете нам мешать. Иначе в клинике наступит конец вашей ненаглядной тишине. Гарантирую. Видите вот этот крупнокалиберный пулемет? Он сможет раздробить наипрочнейший оконный плексиглас, а уж стучит при стрельбе — как старая колхозная молотилка. Желаете убедиться?

— Не надо, — торопливо отказался человек-скальпель. — Не надо. Но, боюсь, вы не понимаете всей серьезное...

Я положил палец на спусковую скобу, и главврач смиренно заткнулся, отступая в уголок. Теперь мне уже ничего не мешало потолковать с человеком в красной бархатной пижаме.