Иоанна Хмелевская: Колодцы предков

– С бумагами забот иногда побольше, – пробормотал Сташек и достал из ящика первый попавшийся документ. – Иногда даже... Что такое? Ничего не пойму!

Адам заглянул ему через плечо. Ханя пошевелилась и вяло потянулась за другой бумажкой. Почерк на ней выглядел странно, вычурные с завитушками буквы сильно затрудняли расшифровку текста.

– Я, нигне по оу пии, – бубнил Сташек. – А, понятно. Я, ниже подписавшийся. Господи, что за каракули. Антоний Пре гооо... А, нет. Грегорчук. Настоящим свиу... д... вую, свидетельствую, о, черт побери!

Он вздохнул от напряжения и опустил руку с документом, неодобрительно глядя на сундук. Ханя на своем документе прочитала только дату, но этого оказалось достаточно. 1887 год. Она внимательно присмотрелась к содержимому железного ящика. Бумаги были по-настоящему старые, некоторые даже очень. В голове Хани вдруг расцвела новая мысль, от которой ее лицо, обычно фарфорово бледное, вдруг порозовело.

– Старые бумаги, – безразличным тоном вынесла она приговор. – Наверное, их спрятали от немцев, все это давно никому не нужно. Надо выбросить или сжечь, пригодится только ящик.

Сташек Бельский покачал головой и взял бумагу, сложенную вчетверо.

– Выбрасывать нельзя, – запротестовал он, изучая бумагу. – Жечь тоже. И речи быть не может. Это правительственные документы, здесь можно прочитать... Сейчас... мельница с участком... как и ставки на реке... в собственность Иеремии Борковскому... триста рублей серебром, наличными... Что ж так дешево? Хотя нет, он еще чего-то добавил...

Адам с Ханей смотрели на него, Адам неуверенно, Ханя неприязненно. Мечо потерял интерес к ящику, пожал плечами и отправился на кухню. Сташек поднял голову:

– Кажется, это – акт купли-продажи мельницы, – сказал он, задумавшись. – Тысяча девятьсот третьего года. Правда, написано – Ковельский уезд, теперь это в Советском Союзе. Копия изготовлена по желанию ясновельможного пана Иеремии Борковского...

– Все равно, теперь эта мельница никому не нужна, – нетерпеливо прервала Ханя. – Кому это нужно? Все старое и ни к чему...

– Может и так... Но это – история.

В комнату заглянула Магда, которую Мечо уже успел проинформировать о содержимом находки.

– Это надо отдать в музей, – сообщила она с видом первооткрывателя. – Нам в школе рассказывали. Один мужчина говорил, что все старое надо сдавать в музей. Люди выбрасывают, а в музее мало вещей. Музей есть в Ливе.

Ханя опять окаменела, а Сташек расцвел и бросил обременительное чтение. Мысль ему показалась прекрасной – она освобождала его от обязанности принять решение, с чем он имеет дело – с правительственными документами, которые милиция должна сохранить, или с личными бумагами, которые милиции не касаются. Он обрадовался, что этот вопрос решит музей и с воодушевлением похвалил предложение.

Адам тоже одобрительно кивал. Старые бумаги его вообще не интересовали, а дар музею мог сыграть некоторую роль в его жизненных планах. Конечно. Очень правильно. Он лично отнесет эти бумажки в музей...

Голубые глаза Хани излучали полярный холод. Теперь, для разнообразия, ей хотелось задушить дочку. С ее свежевыношенными планами музей решительно не стыковался, она не собиралась соглашаться с этим предложением, но решила отложить протесты на потом. Решительным жестом она закрыла сундук и напомнила всем, что время позднее, а ужин готов...

Местом, где Ханя проворачивала свои дела, не привлекая постороннего внимания, была теплица ее мужа. Конечно, ей приходилось выбирать время, когда муж занимался другими делами, но это не доставляло особых хлопот. На следующий день после обнаружения сундука она кое с кем встретилась в теплице.

Каким образом весть о находке в доме неких древностей за одну ночь разнеслась по окрестностям, неизвестно, достаточно того, что она разошлась, и этот кое-кто был уже проинформирован. Кое-кто приехал, кажется, из Америки, жил в Венгрове и имел довольно оригинальное имя – Джон Капуста. С Ханей он уже давно завязал торговые отношения и теперь заглянул якобы для покупки помидоров.

– Ну как, пани Ханечка? – спросил он с милой улыбкой. – Есть что-нибудь интересное?

Ханя Дудкова не любила пустой болтовни. Она посмотрела вокруг, будто проверяя погоду, удостоверилась, что за ними никто не смотрит, спокойно подошла к полке с семенами и из-под коробок и кульков вытянула картонную папку. Из папки она вынула пожелтевший документ, который без слов вручила Джону Капусте.