Иоанна Хмелевская - Свистопляска

И, извинившись перед адвокатом Кочарко, я оставила его допивать бренди, а сама помчалась к майору.

Зигмуся вполне удовлетворило мое объяснение: грабитель (в лице адвоката Кочарко) и в самом деле намеревался очистить апартаменты Бертеля, но Зигмусь героически воспрепятствовал этому. Правда, пока роль упомянутого грабителя не до конца выяснена, но чрезвычайно, чрезвычайно подозрительная личность! Вот почему нам всем пришлось притвориться, что мы его не расшифровали, и отпустить. До поры до времени, пусть Зигмусь не сомневается! Вся наша расследовательская братия слушала с большим интересом мои объяснения, а я вдруг припомнила такое обстоятельство: года два назад не кто иной, как именно адвокат Кочарко, защищал в суде одного из самых невиновных членов русской мафии, из тех, что тогда на бегах перестреляли друг дружку. А наняла его ожоговская мафия. Так что о мафиях адвокат наверняка знал намного больше меня. С большим трудом мне удалось удержаться и не перескочить в разговоре на события тех лет, ипподром всегда притягивал меня, как магнит.

Я сочла своим долгом пожертвовать собой и лично увела Зигмуся из квартиры майора. Пришлось приложить немало усилий: я и заговорщицки подмигивала кузену, и строила ему гримасы, и на ногу наступала, и за локоток хватала. Наконец до Зигмуся дошло мое к нему благорасположение, и он в полном восторге схватил меня в объятия. Громовым шепотом (нельзя же, чтобы остальные услышали) я прошипела в самое ухо дуралея, что нам немедленно надо обсудить его творческие задачи. Собственные проблемы заставили Зигмуся позабыть об общественных, он вскочил, схватил чемоданчик и принялся прощаться с присутствующими. С большим трудом оторвала я его от Болека. Парень, к счастью, не сумел скрыть обуревавших его чувств, и на лице его отчетливо отражалась мировая скорбь.

Выволокла Зигмуся на улицу и, отирая пот с лица, пояснила:

— Не стоило при всех обсуждать с паном Яцеком финансовые взаимоотношения. И сам же видел, в каком он настроении, ведь почти разорился. Во всех этих аферах негодяи попытались свалить ответственность на Бо...

Спохватилась и прикусила язык, но Зигмусь понял меня по-своему.

— На пана Болеслава, понятно-понятно, — воскликнул он потрясенный. — Светлой памяти...

— Да, да, именно светлой. Яцек потерял почти все состояние, сам понимаешь, должен был спасать честь отца... А ты опять завел разговор о совместном предприятии по изданию твоих произведений. Сам подумай, ну можно ли теперь поднимать этот вопрос? Прояви же деликатность!

Видимо, даже для Зигмуся на сегодня было достаточно сильных ощущений. Он сравнительно спокойно примирился с финансовым крахом Болека. Его личный триумф заглушал все остальные эмоции. Поддерживая такое настроение, я посоветовала ему немедленно увековечить в письменной форме свои геройства, для того, дескать, и увела его из компании, чтобы он мог наедине предаться творчеству. Зигмусь загорелся, наскоро обнял меня, чмокнул воздух у моего локотка и помчался к себе.

Вздохнув с облегчением, я приняла решение — теперь до конца своего пребывания в Крынице буду избегать встреч с кузеном. А пока не мешало бы и мне немного отдохнуть после событий этого дня.

И тут я увидела Яцека, поджидавшего меня в своей машине.

— Мы тут серьезно побеседовали, Болек выдержит, — говорил Яцек, когда мы ехали в сторону моря. — По крайней мере хоть с этим покончено. Да и все остальное складывается неплохо, майор увидел свет в конце туннеля, но вы сами понимаете... Да и я не прочь лично заняться этими взяточниками, но не стану же я их стрелять!

— А жаль! Похоже, самый действенный метод борьбы. Впрочем, хватит о политике, она у меня уже носом выходит. Не для того же ты меня поджидал, чтобы опять окунуться в это дерьмо!

— Да, — подтвердил Яцек. — Не для того. Мы доехали до порта, и Яцек остановил машину. Начинало темнеть, и, хотя ветер унялся, людей было немного. Точнее, всего один человек. У моря на фоне более светлого неба четко вырисовывалась фигура девушки, сидящей на вытащенной на берег лодке. Мажена.

Яцек не стал ходить вокруг да около, задал вопрос в лоб:

— Что вы о ней думаете.

Я тоже ответила не задумываясь:

— Отвечу откровенно. Не знаю, умеет ли Мажена готовить и как она относится, к примеру, к. , альпинизму. Мне неизвестны её пристрастия и антипатии, может, она не выносит того, что ты любишь, и наоборот, не говоря уже о том, что мне неизвестны и твои пристрастия и антипатии. Я не знаю, чего ты не выносишь...