Иоанна Хмелевская - Дом с привидением

Классная руководительница была молода, собственная кооперативная квартира еще очень неясно маячила перед ней в туманной дали, поэтому хлопоты семейства Хабровичей из-за собственного дома с террасой, садом и бассейном казались ей не такими уж отпугивающими. Да и можно ли назвать хлопотами приведение в порядок собственного особняка? Одно удовольствие... Впрочем... Вспомнив, что бассейном ученица называет лужу во дворе из-за неисправного водопровода, а также, предстоящие семейству Хабровичей мытарства по обмену жилплощади, учительница перестала завидовать и преисполнилась сочувствия к отцу Яночки, на которого милые родичи, похоже, возложили все хлопоты по ремонту дома и обмену квартир. И к концу урока она уже радовалась тому, что у нее нет родственников в Аргентине...

Первый раз Хабровичи увидели собаку, когда рано утром вместе с детьми выходили из дому. Собака сидела на площадке второго этажа и смотрела на них с надеждой. Была она крупная, рыжевато-коричневая, похожая на легавую или сеттера, с гладкой, блестящей шерстью. Правда, уши у нее были короче, чем у легавых, и хвост отрезан. Собака разрешила себя погладить.

Второй раз Хабровичи увидели эту собаку поздно вечером, когда возвращались домой. Теперь она переместилась на площадку четвертого этажа, к дверям их квартиры, казалась более грустной, чем утром, и вроде бы утратившей надежду.

— Гляди-ка, эта собака все сидит в нашем подъезде, — сказала мужу пани Кристина с некоторой тревогой. — Интересно, чья она?

Пан Хабрович был занят поисками ключей от квартиры и раздраженно рылся в карманах. В последнее время на него свалилось столько забот и хлопот, что ему решительно было не до каких-то посторонних собак!

— Понятия не имею, — рассеянно ответил он, бросив взгляд на собаку. — Ничего песик, красивый, но не чистопородный. Наверное, ждет хозяина. Наклонившись, пани Кристина погладила собаку по блестящей спинке. Та приняла ласку с явным удовольствием и благодарностью.

— Почему ты сидишь здесь, песик? — спросила пани Кристина. — А где же твой хозяин? Оставил тебя под дверью? Такая милая, ласковая собачка! И послушная, сидит, где ей велели, с места не сходит.

И обратясь к мужу, пани Кристина заметила:

— Наверное, хозяин пришел с собакой в гости к человеку, который не любит собак, и не пустил ее в квартиру, вот и пришлось оставить ее на лестнице. Надо же, какой варвар!

— Потише! — урезонил жену пан Хабрович. — Сосед может услышать.

— И пусть слышит! — разошлась пани Кристина. — Я ему и в глаза скажу, этому паршивцу. Разве можно издеваться над животными?

— Какое же издевательство? — возразил муж. — Собаке велели сидеть и ждать, вот она и ждет. А ты не гладь ее больше, нечего приучать к себе чужого пса.

Продолжая бормотать под носом нехорошие слова по адресу хозяина собаки и его негостеприимных знакомых, пани Кристина скрылась за дверью своей квартиры. Собака осталась на лестнице. После ужина Павлику велено было вынести мусор. Он послушно схватил мусорное ведро, но дальше прихожей с ним не пошел. Открыв входную дверь и выглянув на лестницу, мальчик вместе с ведром вбежал в кухню и взволнованно воскликнул:

— Знаете, а пес все еще здесь сидит!

Пес уже не сидел, а лежал, свернувшись в клубок, на коврике у их дверей, отчаявшийся и безгранично грустный. Первой к нему подбежала Яночка, присела на корточки, заглянула в страдающие глаза собаки, и сердце девочки больно сжалось.

— Она потерялась! — прерывающимся от волнения голосом сказала девочка. — Она боится, что теперь на веки веков останется одна-одинешенька. Давайте возьмем ее себе! Такая свинья, выгнала собачку из дому!

— Ну и люди! — возмутился Павлик. — Продержать пса весь день на лестнице! Интересно, чей же он?

— Неизвестно, — ответила пани Кристина, присоединяясь к детям. — Мы думали, пришел с хозяином к кому-то в гости в нашем подъезде. А хозяин квартиры не любит собак, вот ее и не пустили, велели ждать на лестнице.

Павлик ткнул сестру в бок:

— Ты про какую свинью говорила?

— Да про хозяина собаки! И вовсе он не приходил сюда в гости, оставил собаку, а сам ушел. Бросил ее! Глядите, песик весь дрожит! И дышит как-то странно...

Слушая все эти разговоры о себе, собака продолжала неподвижно лежать на придвeрном коврике. Она и в самом деле дышала с трудом, при каждом вдохе у нее внутри что-то хрипело, и время от времени все ее тело сотрясала мелкая дрожь. На людей она глядела уже без всякой надежды, разрешала себя гладить совершенно равнодушно. В глазах ее застыло выражение апатии и бездонной печали.