Галина Куликова - Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы

– Вот спасибо! – с чувством сказал Самойлов, пряча листок в карман и забирая оружие, которое Ерасов положил рядом с собой, чтобы ему удобнее было писать. – Чистосердечное признание, выполненное собственноручно! Без подписи, правда, но с датой. Это ли не праздник для сотрудников милиции?

– Ты не сотрудник милиции, – буркнул, проходя мимо, один из представителей правоохранительных органов, которые очень быстро рассредоточились по комнате.

– Я имел в виду, что это праздник для вас.

Милиция давно уже находилась в доме. Поэтому-то и не отзывался ни Стас, ни шофер по кличке Фернандо. Всех прихвостней и соратников Ерасова взяли одновременно, и некому было позвонить по секретной линии, чтобы предупредить босса о грозящей опасности.

– Кстати, Геннадий Витальевич! – сказала Настя, стараясь, чтобы голос у нее не дрожал и не срывался. – Папка Ясюкевича со списком клиентов лежит у него дома под диванной подушкой. Я ее не похищала.

Ерасов остекленел. В нем замерло все – казалось, он одним усилием воли остановил в себе жизнь, словно башмаком затушил пламя, оставив только крохотную искорку в глубине глаз.

Как только Ерасова увели, Самойлов тотчас же сбросил с лица насмешку и, подойдя к Насте, присел перед ней на корточки. Она заплакала.

– Я боялась посмотреть на тебя, – призналась она, позволяя ему гладить свои руки. – Я боялась, что он проследит за моим взглядом и догадается, что сзади кто-то есть. Что кто-то подходит к нему. Я старалась сделать так, чтобы он не отвел глаз.

– Ш-ш! – прошептал Самойлов, подсаживаясь к ней и прижимая ее голову к своей груди. – Ну и карнавал ты устроила, Настя Шестакова!

– Это я тебя спасала.

– И теперь мне можно вернуться в свою квартиру? – сонно спросила Настя, повиснув на локте Самойлова. После пережитого потрясения коньяк и валиум снова активизировались у нее внутри.

– Можно, но… не нужно, – ответил тот. – Во-первых, мы пропустили визит дока, и думаю, он здорово злится на меня.

– Но у меня уже все в порядке! – пробормотала Настя. – С тем местом.

– Да? А лицо?

– Мне его набили только что.

– Ну вот. К нему нужно прикладывать лед, а у тебя наверняка дома нет льда.

– Никак, ты приглашаешь меня к себе на дачу?

– Не то чтобы приглашаю… Хотя да – приглашаю. Дело в том, что нам нужно поговорить.

– Почему мы не можем поговорить не на даче? – заплетающимся языком спросила Настя.

– Надо, чтобы ты меня выслушала до конца. Чтобы не убежала.

– Можно, я здесь где-нибудь посижу?

– Нет уж, лучше ты посидишь в машине, – улыбнулся Самойлов и подхватил ее на руки.

– Твоя машина в лесу, – продираясь сквозь ватный сон, сообщила Настя.

– Не волнуйся, волки ее не съели.

Но Настя уже ничего не слышала – она крепко спала. Самойлов с боем отбил ее у милиции – ее и себя. Потребовалось даже вмешательство Зараева. Узнав об аресте Ерасова, об уликах, тот сделался чрезвычайно покладистым, и их отпустили.

Поэтому сейчас Самойлов вез свой живой груз в коттедж, поминутно протягивая руку и что-нибудь поправляя: то острую прядку волос, упавшую ей на глаза, то краешек куртки, которым он накрыл ее плечи.

Потом он внес ее в дом и устроил на диване. А сам полез в холодильник, потому что был страшно голоден, и наткнулся на курицу, которую Настя ковыряла несколько дней назад. Он подумал, что ей нужна свежая курица, и хотел уже рвануть в магазин, но потом спохватился, что ее не стоит оставлять одну, и остыл.

Сел на диван и долго вглядывался в узкое лицо с нахмуренными бровями. Подумать только, она угодила к нему под колеса, и за это он ненавидел ее. Он и раньше ее ненавидел. Вернее, она его бесила.

Он был уверен, что утром, когда она окончательно придет в себя, устроит ему допрос, и случится несколько неприятных сцен. Надо будет как-то разруливать эту ситуацию, а как – он не знал.

Она открыла глаза, минуту лежала, глядя в потолок и соображая, где находится. Потом неожиданно оттолкнулась локтями от подушки и села. Прическа ее была похожа на игольницу, утыканную портновскими булавками. Увидев, что Самойлов стоит и смотрит, она зевнула и азартно потерла ладонь о ладонь.

– Ну, рассказывай!

– Тпру! – осадил ее он. – Сначала ты примешь душ, позавтракаешь, выпьешь чашку кофе, и только потом мы приступим.

Она в точности выполнила инструкции, а он все оттягивал разговор. Однако, тяни не тяни, объяснение неминуемо.

Настя начала его с того самого вопроса, на который ему больше всего не хотелось отвечать: