Галина Куликова - Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы

– Как погиб муж Инги Харузиной? – спросила Настя.

– Его застрелили конкуренты. Но поскольку он нам уже заплатил, Инга была обречена.

– Господи, какой цинизм! Вы могли просто взять эти деньги и оставить ее жить!

– А профессиональная репутация?

Ерасов спросил это совершенно серьезно, и Настя едва сдержалась, чтобы не отшатнуться.

Бедная наивная Инга! Она так горевала о своем муже! Именно этим и воспользовался мерзкий человек-поросенок.

– Людьми так легко манипулировать! – словно угадал ее мысли Ерасов. – Только пообещай им избавление от всех несчастий, как они, словно тупые овцы, побредут навстречу собственной гибели.

– А почему вы выпустили Макара? – Настя никак не могла угомонить свое любопытство. – Вы узнали, что он следил за Любочкой, видел кого-то из ваших людей. Вы забрали его к себе, вы засыпали его вопросами, а потом отпустили.

– Он пробыл на свободе всего ничего, – пожал плечами Ерасов.

– Однако успел записать видеокассету и передать ее Маслову.

– Да что ты говоришь? – протянул Ерасов. – И где же эта кассета?

– Уже в милиции. Я правду говорю, можешь не втыкать булавки мне под ногти.

– Фу, какие ужасы приходят тебе в голову. А что там на кассете?

– Ваши планы относительно убийства Наташи Кратовой.

– Господи, да ничего нельзя доказать!

– Так почему вы выпустили Макара?

– Потому что он у нас попадал в графу ДТП. Именно поэтому он должен был еще потолкаться среди людей. Мы его не боялись: Макар был запуган и не знал ничего опасного. Только контактный телефон.

– Он знал кое-кого из ваших в лицо.

– Это преступление – быть «нашими»? Наши – это вполне обычные люди, которые за деньги убирают квартиры и офисы. Что, съела?

Вопросы роились в Настиной голове, точно мухи, поднятые с места резким взмахом руки.

– К слову сказать, – продолжал распинаться Ерасов, – методика Ясюкевича очень перспективна. На этот крючок попадались уже не только женщины, но и мужчины. Да-да, мужчины, чтоб ты знала, существа даже более легковерные и внушаемые, чем женщины. Удивлена?

– Не слишком.

– Ясюкевич, когда только придумал этот фокус-покус с методикой «Сожги неприятности», испытал его на мне. Сидел, распинался, голову морочил. И я купился! – Он восторженно хлопнул ладонью по поджарой ляжке, той, которая не болела. – До этого я о своих неприятностях даже не задумывался. А этот стервец так все повернул, что я ахнул: грехов-то на мне! Грехов!

Ерасов рассмеялся. Он вообще смеялся теперь через каждую фразу – так ему нравилась ситуация.

– Вот я и взял лист бумаги. – Ерасов придвинул к себе лист, иллюстрируя, как это было. – Взял ручку и поставил число. Какое сегодня число? Двадцать четвертое? Отлично.

Он нарисовал в уголке дату, и Настя обратила внимание, что почерк у него под стать внешности – крупный, представительный, хоть сейчас показывай его младшим школьникам в качестве образца.

– Какие у меня до сегодняшнего вечера были неприятности? – вопросил он, хитро глядя на Настю. – Неприятность первая, – он коснулся кончиком ручки листа. – Некая Анастасия Шестакова сильно интересуется деятельностью моей фирмы. Абзац.

Он помолчал, дописывая фразу, потом начал снова:

– Факты говорят о том, что Анастасия Шестакова знает, чем на самом деле занимается моя фирма. Абзац.

Настя, словно завороженная, следила за его действиями.

– У Анастасии Шестаковой в руках находится список клиентов, которые обратились в мою фирму, заказав убийство кого-нибудь из своих родственников или знакомых.

Эту фразу он писал дольше, но не торопился и закончил ее столь же аккуратно, как начал.

– Из-за Анастасии Шестаковой мои люди вынуждены были раскрыть свое инкогнито клиенту Медведовскому. И теперь Медведовского тоже придется убить. – Он вскинул голову и добавил: – Бесплатно, представляешь? Ну, куда это годится? Со всех сторон виновата эта Анастасия Шестакова.

Он вскинул голову, и Настя поймала его взгляд, стараясь изо всех сил удержать его. Кажется, от этого усилия даже волосы на ее голове зашевелились.

– И последний абзац. Анастасия Шестакова никогда не выйдет из этого дома живой. Вот все.

Настя сидела неподвижно и старалась не моргать.

– Ну что глядишь глазами грустной лани? – поддел ее Ерасов.

Он свернул листок вчетверо и, держа его в одной руке, потянулся за лежавшей на столике зажигалкой.

– Сейчас мы… – начал он.

И в этот момент листок из его пальцев – хоп! – и осторожно вынули. Ерасов резко обернулся, и тут же в затылок ему уперлось дуло пистолета.