Фаина Раевская: Пятнадцать суток за сундук мертвеца

— Афоня, вставай, в школу опоздаешь! — взывала к моей гражданской совести сестра. — Черт, где же брюки?!

— У меня каникулы, — напомнила я, окончательно распрощавшись с душкой телеведущим, но из принципа не желая вылезать из-под одеяла.

— У тебя педсовет, — напомнила Клавка.

Я мысленно пожелала ей провалиться ко всем чертям и, не открывая глаз, потащилась в ванную. По пути мне то и дело попадались какие-то предметы. Наконец я добралась до места, разлепила глаза и уставилась на себя в зеркало. Оттуда на меня взирала заспанная физиономия с всклокоченными и торчащими во все стороны волосами.

— И что ты во мне нашел, милый? — спросила я героя своих сновидений.

Признаюсь: сама в себе я находила мало интересного. Худая, невысокая, с вредным характером… Неудивительно, что влюбляются в меня только учению!. Парни постарше лишь снисходительно взирают и так же снисходительно дружат. Для них я всегда была и есть лишь Афоня и «свой парень».

«Ну и черт с вами!» — однажды решила я. Как ни странно, но педагог из меня получился отличный. Дети меня любили, к предмету относились с уважением, коллеги ценили, а начальство боготворило. Если бы я сегодня не явилась на педсовет, то никаких карательных мер не последовало бы. Зато можно было выспаться хорошенько. Но бдительная Клавдия серьезно подходила к процессу моего воспитания и расслабляться не давала. Она однажды и навсегда уверовала, что без нее я пропаду от своей безответственности и заработаю язву желудка. В последнее время Клавка загорелась идеей обустройства моей личной жизни, а заодно и своей. Почти каждый вечер она предлагала мне кандидатов. Где Клюквина их брала — ума не приложу. Как я ее ни пытала, Клавка молчала, как легендарный Сергей Лазо перед паровозной топкой.

Я вполуха слушала Клюквину, поглощая блинчики с творогом и одновременно наблюдая за своей безмолвной подружкой Тырочкой. Тыра — это моя морская черепашка. Маленькая такая, полосатенькая и с красной головкой. Словом, красавица, да и только! Тырочку мне в прошлом году подарили мои балбесы на какой-то очередной праздник. Я мысленно поблагодарила господа за то, что изобретательные детки не приволокли в по-дарок медведя гризли или варана с острова Комодо. Они, как известно, достигают чудовищных размеров. А Тырочка что? Она очень даже безобидная рептилия. В ней есть одно очень ценное качество — Тыра всегда молчит. Я настолько прониклась любовью к черепашке, что уже и не мыслю существования без нее. Летом я выставляю ее на балкон дышать кислородомпрямо вместе с аквариумом. С приходом осени пришлось завести походную банку и выгуливать подружку не более пятнадцати минут в день. Прогулки с Тырочкой способствовали улучшению цвета моего лица и знакомству со всеми собачниками нашего двора.

— Афоня, ты меня слышишь? — ворвался в мое сознание голос Клюквиной.

Я, разумеется, ее не слышала. Но признаться в этом значило бы навлечь на свою голову поток обиженно-воспитательных сентенций.

— Конечно, слышу! — воскликнула я с энтузиазмом.

Та удовлетворенно кивнула:

— Хорошо. Значит, сразу после педсовета идешь домой. Будем приводить тебя в порядок.

Тут стало ясно, что напрасно я пропустила первую часть выступления сестрицы, зато вторая часть меня озадачила и огорчила. Как раз сегодня мы с коллегами по работе устраивали небольшой междусобойчик. Нужно же отметить в тесном педагогическом кругу наступление долгожданных каникул. Да и в порядок меня приводить, пожалуй, не стоило: лучше все равно не станет, а навредить можно запросто. Как сообщить об этом Клавке, я не знала. Поэтому беспокойно заерзала на табуретке.

— Клав… Э-э-э… Понимаешь, Клавдия… Дело в том, что…

— Только не говори мне, что никуда не пойдешь! — Клюквина гневно сверкнула глазами и схватилась за сердце. — Не волнуй сестру, Афанасия! Я уже договорилась с человеком. Он будет ждать. А обманывать не в моих правилах.

Мне стало совсем тоскливо. Оказывается, еще и свидание с очередным кандидатом в женихи. Я уже пожалела, что невнимательно слушала сестру. Сейчас она сидела передо мной, нахохлившись и обиженно моргая. Волновать ее не хотелось — жалко сестренку.

— Клав, не переживай, а? Конечно, я пойду. А что за жених на этот раз?

Клавдия оживилась, забыла про обиды и забегала по кухне, отчаянно жестикулируя:

— Афоня, это супер! Высокий, красивый, спортсмен, между прочим! — Клюквина закатила глаза и застонала, а я обреченно вздохнула.