Пьер Сувестр - Трагический исход

Горелка был убежден, что он прав. Поэтому очень удивился, услышав ответ Иллюминатора.

– Старик, – уверенно сказал тот. – Я подозревал, что ты дурак, но не в такой же степени! Чтобы Гаду, да была сообщницей Фантомаса? Да никогда этому не бывать! Ну и насмешил же ты меня!

И поскольку Горелка пытался настаивать на своем, приводя доказательства, Иллюминатор стукнул кулаком по столу.

– Противная ты рожа, черт возьми! – грохотал он. – Перестань трещать, как сорока! Разуй свои глаза и не впутывай меня в свои дела… У тебя свои дела, у меня свои. Давай-ка выпьем по этому поводу!

Горелка больше не настаивал на своем предположении.

– Скорее, скорее, поторапливайтесь!

– Вот так, так!

Жюв едва успел прыгнуть в вагон, прибежав на станцию метро. Кондуктор оказал ему любезность, задержав отход поезда на одну секунду. Состав шел в направлении Север-Юг.

Жюв был в плохом настроении.

В течение суток он три раза приходил на улицу Спонтини, чтобы вернуть баронессе де Леско ее кулон, так таинственно отосланный по пневматичке господину Авару. Однако обстоятельства складывались таким образом, что не давали Жюву добросовестно выполнить свой долг до конца.

Так уж случилось, что в первый день он запоздал в связи с обвалом на набережной, во время которого он обнаружил загадочного и непонятного человека, попавшего в яму, и вынужден был отвезти пострадавшего в больницу.

Начиная с этого момента, ему по-прежнему не везло и так и не удалось застать Валентину в ее особняке.

Два раза ему ответили, что молодая женщина вышла, и это тем более нарушало планы Жюва, что ему хотелось задать вопросы баронессе по поводу ее рассказа Фандору, так странно не соответствующего посещению журналистом и им самим особняка на улице Жирардон.

Проклиная все на свете, он так углубился в размышления, что вместо того, чтобы выйти на станции Аббес, недавно открытой и наиболее близко расположенной к улице Тардье, он продолжал ехать до конечной остановки – Жоффрэн.

В вагоне Жюв неожиданно вздрогнул, как и окружающие его люди.

Электрический свет вдруг погас. Состав, следующий в направлении Север-Юг, остановился.

«Понятно, – подумал Жюв, – мне, как всегда, везет, в перспективе четверть часа простоя!»

Жюв облокотился на окно вагона, безропотно покоряясь ожиданию и собираясь немного вздремнуть.

Но едва приняв небрежную позу, тотчас выпрямился, побледнел…

– Что за наваждение, – проворчал Жюв, – уж не сошел ли я с ума, случаем?

Тишина туннеля, в котором вынужден был остановиться состав, была нарушена внезапно возникшим музыкальным мотивом, который Жюв не мог слышать без содрогания.

– Это игра воображения, только и всего, – убеждал сам себя полицейский.

Но продолжая считать, что ему все это только кажется, он встал, подошел к двери вагона и слегка приоткрыл ее, чтобы стало лучше слышно.

Несомненно, Жюв не ошибался.

То, что ему удалось услышать, он различал отчетливо…

Это была музыкальная мелодия, медлительная и странная, загадочная и волнующая…

Спустя некоторое время Жюв уже машинально напевал вполголоса услышанные им музыкальные такты, затем, не в силах владеть собой, он воскликнул:

– Но ведь это так называемая мелодия «Страстно», черт подери! Та удивительная мелодия, о которой баронесса де Леско сообщила Фандору! Но что же это может значить?..

Жюв еще не успел прийти в себя от удивления, как состав тронулся.

– Мне все приснилось, несомненно, все приснилось, – повторял он.

Но он хорошо знал, что говорил неправду, и был уверен, что отчетливо слышал этот странный мотив.

Жюв был по-прежнему очень взволнованным, когда состав прибыл на станцию.

– Жоффрэн! Конечная остановка! Все выходят! – объявил проводник.

Жюв вышел из вагона совершенно автоматически. Он быстро поднялся по ступенькам и только на улице вздохнул свободно.

– Только бы скорее на воздух! Я там внизу задыхаюсь, – шептал он.

И затем без колебаний сыщик стал подниматься в гору.

Когда он приблизился к совершенно пустынной в этот поздний час улице Жирардон, он принял кое-какие меры предосторожности, чтобы его не заметили те редкие прохожие, которые могли встретиться. Он одел на свои ботинки большие мягкие калоши, чтобы заглушить шаги по мостовой, поднял воротник куртки, чтобы скрыть белизну рубашки. Затем снял мягкую шляпу и спрятал в карман куртки, заменив ее каскеткой, чтобы походить на бродягу, который в этом районе выглядит менее подозрительно, чем хорошо одетый человек.