Пьер Сувестр - Жокей в маске

Полиция взялась за дело всерьез, но с небольшим успехом. Пещеры, описанные Жювом, были обнаружены, но оказались полностью разрушенными взрывом резервуаров. Оставалось лишь констатировать тот печальный факт, что преступник снова ушел от правосудия. Заложив динамит на Монмартрском холме, он поверг в ужас весь Париж и скрылся вместе с сыном Владимиром.

Но – Париж есть Париж! Недаром поэты наделяли его в своих произведениях женскими чертами. Начались обычные будни, и город постепенно забыл о разрушениях, которым подвергся один из его кварталов. И только те, кого трагедия коснулась непосредственно, по-прежнему не могли говорить о ней без дрожи в голосе.

– Фантомас… – задумчиво говорил Жюв, попыхивая трубкой у камина. – Фантомас… Что же с ним стало? Погиб или готовит новое гениальное преступление? И куда делся Владимир?

Фандор отодвинул трость подальше от огня и тихо ответил:

– О Фантомасе пока ничего не слышно. Похоже, что на время он затих.

– Затих… – покачал головой Жюв. – Иногда мне кажется, что лучше бы он говорил во весь голос. Потому что после этого затишья он может появиться во всеоружии, с новыми чудовищными планами, и, кто знает, успеем ли мы остановить его! Уж лучше сразу – открытая, смертельная схватка.

Об Элен друзья почти не говорили. Полицейский, конечно, знал, что девушка спаслась и что они с Фандором иногда видятся. Но он не понимал, что мешает любви двух молодых людей, а задавать бестактные вопросы не хотел. Журналист же, в свою очередь, не хотел никого, даже самого близкого друга, посвящать в условия сделки, заключенной Элен со своим отцом. Ибо Фандор не сомневался, что, узнав обо всем, инспектор забудет про свою болезнь и предпримет самые безумные попытки найти Фантомаса и расправиться с ним.

– Держи язык за зубами, – говорил себе молодой человек. – Ты ведь не хочешь сам послать друга на верную смерть. Теперь это – твое семейное дело, и ты должен улаживать его сам. Один из нас лишний – Фантомас или я. Довольно ему уже рушить мое счастье! Хватит ему помыкать Элен!

А как страдал Фандор, встречаясь с Элен! Девушка умела любить, но она умела и хранить клятву, особенно, когда соблюдение ее касалось безопасности любимого человека.

– Дорогая! – умолял Фандор. – Жизнь без вас ничего не значит для меня. Почему вы думаете, что Фантомас сильнее меня? Я умею защищаться и смогу защитить вас. Я люблю вас!

Элен только грустно качала головой, глаза ее наполнялись слезами.

– Друг мой, вы честный человек, – говорила она. – А Фантомас – чудовище. Он способен на все, чувство чести ему неведомо. Вы можете победить его в открытом бою, но он никогда не предоставит вам эту возможность. И если я позволю себе любить вас, то заплачу самую страшную цену – я вас потеряю.

Бедная девушка разрывалась между любовью и страхом за любимого. Кто, как не она, лучше мог почувствовать незримое присутствие Гения преступления!

Влюбленные встречались лишь украдкой, и даже в эти короткие минуты Элен избегала разговоров о любви. Она боялась, и Фандор прекрасно понимал это. Он видел, что она готова пожертвовать всем ради его безопасности. Снова и снова журналист задавал себе вопрос:

– Не исчезнет ли она навсегда? Не пожертвует ли собой ради меня?

Обо всем этом он не решался рассказать Жюву. Да, это были не лучшие времена для старых друзей. Инспектор неотступно думал о Фантомасе, а Фандор – о его дочери…

Так шли недели. Фандор был грустен, Жюв – мрачен. И только загадочное убийство в Сен-Жерменском лесу немного встряхнуло обоих.

А что же убийца из Сен-Жерменского леса? Сделав свое дело, он не спеша направился к перекрестку Крест де Ноай. Странное дело, совершая злодеяние, неизвестный был холоден и спокоен, теперь же его походка не казалась столь уверенной. Он торопился и часто спотыкался, ругаясь сквозь зубы. Временами его била нервная дрожь.

Неужели его мучили угрызения совести?

Дойдя до Крест де Ноай, мужчина замедлил шаги. Вокруг не было ни души, лишь от креста в лунном свете падала черная зловещая тень. Незнакомец понемногу успокоился.

– Никого, – прошептал он. – Что ж, отлично. Все обойдется…

Подняв воротник и засунув руки в карманы, преступник вышел на перекресток. Двигался он совершенно бесшумно. При свете луны можно было разглядеть на его лице выражение удовлетворения, смешанного с беспокойством.

Лицо это было бы красивым, если бы хищный нос с горбинкой не придавал ему зловещий вид. Блестящие глаза настороженно смотрели из-под кустистых бровей. Тонкие губы кривились в недоброй усмешке.