Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика

Василий сумел убедить жену, что все пройдет удачно. И Кристина согласилась. Только спросила:

– Ты не забыл, что я пригласила гостей? Теперь придется их отменять?

– Ни в коем случае. Наоборот, пусть едут. И еще лучше, если бы остались у нас ночевать. Я как раз и хотел тебя попросить об этом.

Кристина задумалась:

– Каю я бы еще уговорила. Но Хейно всегда возвращается домой даже пьяный.

– А ты постарайся.

– Хорошо, попробую. Что еще от меня надо?

– Съездишь в Таллинн, зайдешь в платную клинику и выпишешь у невропатолога одно лекарство. Я тебе скажу его название. Будет предлагать другие, не соглашайся. Жалуйся, что в связи с беременностью на другие у тебя аллергия.

– И это все?

– Больше от тебя ничего не требуется. Остальное сделаю сам.

Распределив обязанности, они вышли в сад. Василий достал из гаража переносную коптильню и развел огонь. Кристина принесла из холодильника колбаски. О Берте супруги больше не говорили, но оба чувствовали, что решились на отчаянный поступок. Злодеями они себя не ощутили. Оба были уверены, что готовят вовсе не злодеяние, а меняют старческую бесполезную жизнь на жизнь нового юного существа – их ребенка.

Берта вернулась около полуночи, когда они уже покончили с ужином. Пожилая немка вбежала в сад с букетом роз, как девочка с первого свидания. Бросилась в кресло и заявила:

– Господи, я совсем пьяная!

– Мы рады, что вы хорошо провели время, – сказала Кристина, стараясь не смотреть ей в глаза.

Берта не отрицала:

– Да, время я провела недурно. Но прэдставляете, этот старый осел сделал мне очередное прэдложение?!

Василий и Кристина переглянулись и поняли друг друга без слов. Если старуха приняла предложение Беншера, она будет жить.

– И вы согласились? – с затаенной надеждой спросил Муравин.

– Я похожу на идиотку? – ответила Берта и подписала себе смертный приговор.

– Если вы ему отказали, почему вы такая счастливая? – поинтересовалась Кристина, продолжая прятать глаза.

Старуха рассмеялась:

– Любой женщине приятно слышать, когда мужчина прэдлагает такое. Но это вовсе не значит, что я потеряла голову.

– И вы отказали богатому жениху?

– Но я же согласилась провести с ним несколько дней, когда он вернется со своего автовояжа. Он уже снял два прэкрасных номера в Пярну, на самом берегу моря.

Кристина напомнила немке, что двадцать третьего июня у них гости. Но Берта ничего не забывала:

– Как же, День победы эстонской армии над Германией!

– Именно так, – подключился Василий. – Жена пригласила эстонцев – подругу с мужем. Так что мы с вами, Берта, будем присутствовать на очень серьезном торжестве.

Берта снова расхохоталась:

– Люблю праздники. Особенно военные. Я вам не рассказывала, что Антонио несколько лет служил карабинером?

– Об этом штрихе его биографии вы, Берта, нам еще не поведали, – с притворным интересом ответила Кристина.

– Неужели не рассказала? – удивилась Берта. – Однажды он явился ко мне в форме. Это был дивный вечер. Венэция, внизу пел гондольеро, а Антонио снимал с меня кружева. Потом он нес меня полуобнаженную на ложе и целовал, пока нес. Когда он смотрел на меня, я трэпетала.

Немка в очередной раз поведала им историю своей давней любви, но ужин в городе ее утомил, и она довольно быстро выдохлась. Перед тем как прощаться, попросила Кристину поставить цветы в вазу и отнести их ей в спальню:

– Я хочу засыпать вся в розах. Вдруг мне во сне удастся улететь в свою молодость…

«Скоро ты улетишь еще дальше», – подумал Василий, и галантно поцеловал Берте руку.

Уже в постели Кристина спросила мужа, зачем она должна оставлять чету Мерисалу на ночь. Василий объяснил – отъезд Берты должен происходить при свидетелях. И пусть они знают, куда она поехала и с кем:

– Утром Берта проглотит шарики и усядется в машину своего друга на их глазах. Вот тебе и стопроцентное алиби.

– А дальше? – спросила Кристина, начиная осознавать весь ужас их замысла.

– А дальше старушка уснет на плече Альфреда, и он не станет ее будить. Лишь в Пярну у отеля поймет, что рядом покойница. Представляю, какое у него будет лицо!

Кристина долго молчала, затем сказала шепотом:

– Слава Богу, мы этого не увидим, – и прижалась к мужу.

Кая Мерисалу позвонила Вельту сразу после возвращения из Хельсинки. Ее супруг Хейно настоял, чтобы она сделала это немедленно. Он с большим уважением относился к государственным институтам и желал, чтобы его близкие поступали так же. Сам бизнесмен мог ругать родную власть последними словами, но не приведи господь, если это делал кто-либо из жителей республики не эстонской национальности.