Маша Стрельцова - Смесь бульдога с носорогом

Я помолчала, наконец в тон произнесла:

— Умеешь опустить с небес. Приятно отдохнуть.

— Погоди, — мерзавец почувствовал что я собралась отключиться. — Я ведь так и не нашел деньги.

— Меня это должно волновать? — холодно спросила я.

— Мария, да, я допускаю что не все делаю как тебе хочется, однако подумай о том что мне возможно осталось жить совсем немного.

— Вряд ли. Ты слишком спокоен. Наверняка у тебя есть запасной вариант, — подумав, сказала я.

Ворон замолчал, и мне внезапно стало страшно.

— У тебя есть этот запасной вариант??? — закричала я.

— А ты как думаешь? — глухо спросил он.

— Хорошо, — внезапно успокоившись, сказала я. — Я иду с тобой. Когда быть готовой?

— К девяти вечера, дорогая. Вечернее платье и все такое — мы идем на вернисаж!

— Ясно, — ответила я. — Но я буду с тобой только час — у меня дела.

На остаток дня я заперлась в спальне и читала Библию ведьмы. Мне не понравилась мысль что Ворона убьют. Библию я нашла, так какого черта тянуть? Я наметила крайне простой план — сначала беседа с мертвым Никанором, потом забираю баксы, потом их с триумфом отдаю их Ворону. И мы с ним живем вместе, долго и счастливо. Черт его знает как так получилось, но он мне почему — то стал необходим как воздух. Все бы отдала, чтобы он был со мной. И в данном случае имелась конкретная цена — два миллиона долларов.

Нашла я заклинание вызова покойного в этой Книге, прочитала и разочаровалась. Я — то представляла совсем по — другому — ночь, на кладбище разверзается могила и пред моими очами оттуда вылазит оживший Никанор. Увы, все было не так. Я еще на раз внимательно перечитала ритуал и принялась действовать. Первым делом я заехала на кладбище и положила в полиэтиленовый мешочек горстку земли с могилы Никанора. Потом поехала в церковь и купила там ровно сорок свечей. Сделав это, я направилась домой.

— Слушай, ты что с бабкой — то сделала? — встретила меня Маруська с порога вопросом.

— А что с ней? — спросила я, скидывая обувь.

— Так она не просыпается и дышит как — то редко.

— Да лишь бы не блажила, — отмахнулась я.

— Клофелина что ли ей дала?

— Клофелина, клофелина, — кивнула я. — Маруська, сегодня ты куда — нибудь уходи на ночь, нельзя тебе тут оставаться.

— Поняла, — кивнула она. — Я тут оладушек напекла, пошли есть.

— Нельзя, — покачала я головой, — мне колдовать сегодня, слава Богу что не завтракала.

— Ясненько, — сникла Маруська.

А я вооружилась плоскогубцами и принялась методично снимать картины, зеркала в прихожей и выдирать все гвозди на стенах.

— Ты что делаешь? — всплеснула руками Маруська, увидев плоды моих рук.

— Надо, Маруська, — спокойно отозвалась я, перенося картины и зеркала наверх. — Заключительная часть марлезонского балета. Баксы надо срочно найти.

— Раз так — то конечно, молчу в тряпочку, — уважительно сказала она и начала обуваться.

И она ушла. А я особо не загружаясь посмотрела на часы и не торопясь принялась готовиться к выходу в свет. Сделала тщательный макияж, распустила волосы и осталась вполне довольна. Третий сорт, знаете ли, не брак.

Потом ближе к девяти я спустилась, нашла в дворницкой Натаху и спросила:

— Стольник хочешь?

— Давай, — согласилась она.

— Но не просто так.

— Женщин не обслуживаю, — отрезала она и с сожалением поглядела на купюру в моей руке.

— Дура, — припечатала я. — Ты не в моем вкусе. Сейчас парень подъедет, посмотри в окошко, это Наськин кекс или нет? Ну как?

— Так бы и сказала, не тянула кота за хвост! — фыркнула она и быстро выхватила сотку.

— Что это у вас за хиппи — клуб? — спросила я, глядя на бисерную феньку на ее руке.

Натахины ноздри внезапно расширились и она злобно спросила:

— Хиппи клуб? А у кого ты еще видела такую же?

— У Насти, — удивилась я ее реакции.

— Вот тварь! — ненавидяще прошипела она.

— Эй, да она же умерла, ты чего?

— Ее счастье!

Я внимательно посмотрела на нее и какая — то мысль мелькнула у меня в голове. Вот черт — да Наташка — то в бешенстве! Причем от ревности.

— А у тебя это откуда? — осторожно кивнула я на бисерный браслетик.

— Любимый дал на память! — гордо ответила она.

— Любимый мог дать на память любимой девушке чего и посолиднее копеечной феньки, — резонно заметила я.

— Да много ты чего понимаешь! — фыркнула она. — Эта фенечка нас связывает!

— Это как? — не поняла я.

— Душевно, — пояснила она. — Ну, мы чувствуем теперь друг друга, как близнецы.