Чарльз Паллисер - Изгнание

Утро выдалось морозное и ясное, и мне надо было выбраться на свежий воздух. Я прошел через деревню, бесцельно побрел куда-то и, к своему удивлению, вскоре оказался в деревне Традвел, где жила леди Терревест. Я подумал, что хорошо бы посмотреть на ее особняк, поэтому узнал дорогу и подошел к высокому дому из красного кирпича. Он выглядел безрадостным и угрюмым.

Чувствуя, что Эффи скоро выйдет, я устроился немного поодаль у дороги за большим деревом. Естественно, спустя полчаса она появилась и, держась на расстоянии, я проследовал за ней до самого дома. Сестра вошла в магазин на несколько минут, но больше никуда не заходила.

После ланча я решил протянуть руку дружбы и сказал ей:

– Давай сыграем дуэтом? Моя флейта теперь со мной.

– Ты не способен держать ритм, – ответила она.

Только что спустился в гостиную. Матушка сидела на диване и тяжело кашляла. Когда мама выходила из комнаты, я заметил, что она уронила носовой платок. На нем были пятна крови. Неужели она серьезно больна? Неужели Евфимия говорила именно об этом? Если так, то понятно, для чего служили полотенца и тазы, замеченные мною сразу по приезде и впоследствии исчезнувшие.

Мама и Эффи снова поругались – повышенные тона и хлопанье дверей, – но когда пришла мисс Биттлстоун, сумели примириться или, по крайней мере, создали видимость добрых отношений.

Наша гостья – первая гостья в доме! – была принята радушно, и я наблюдал, как мама взяла на себя роль, которую ей часто приходилось играть в прежние времена, когда она председательствовала за чайным столом, где собирались жены младшего духовного звена. Очаровательная, внимательная, даже веселая. «Орудует сладкими речами, словно рапирой», – говаривал папа.

Мне было поручено открыть дверь и с должным почтением провести старуху в гостиную. Было холодно, даже несмотря на то, что ради нашей гостьи Бетси развела в камине огонь.

Едва я открыл дверь, как старая склочница без умолку замолотила языком. Мы узнали, что она единственный ребенок обедневшего священника, который был духовником Куэнсов в Челтенхэме. Когда Куэнсы переехали сюда около трех лет назад, ее «столь милостиво» пригласили жить рядом с ними.

Да, чтобы стать бесплатной нянькой и наставницей.

Чай, к которому, насколько я понял, она была непривычна, развязал ей язык еще больше, и она сообщила, что настоятель недавно унаследовал довольно приличное состояние. Поэтому Энид наследница, и у нее серьезные шансы захомутать герцога.

Дама намекнула, что Давенант Боргойн почти сделал девушке предложение, и радостно призналась, что Ллойды рассвирепели, когда прямо из-под носа их единственной дочери утащили такой завидный куш.

Когда закончили перемывать им косточки, мама спросила:

– Стало быть, миссис Пейтресс дружна с Ллойдами, не так ли?

– Ах, миссис Пейтресс! – громко воскликнула мисс Биттлстоун, с восторгом накидываясь на новое аппетитное «блюдо». – Об этой леди ходит немало слухов. Она словно нарочно возбуждает интерес к себе. Приехала сюда со своими слугами, но ни один из них не промолвил ни слова о хозяйке. Решительно, она вынуждает соседей относиться к ней подозрительно. Многое в этой особе вызывает любопытство. Странные выезды в карете поздно ночью. Загадочные крики в доме – то ли плач, то ли гнев.

Во время этого потока слов мы сидели в молчании. Потом мама повернулась ко мне и сказала:

– Я вспомнила, что ей нужно вернуть зонтик. Не сходишь ли прямо сейчас, сынок?

Я заметил, что еще не допил чай, и получил отсрочку.

У меня появился шанс кое-что узнать.

– Мисс Биттлстоун, – спросил я, – племянник герцога теперь его наследник?

– Да, поэтому юношу следует называть достопочтенный мистер Давенант Боргойн, – подтвердила она с подобострастием. Титулы и звания она произносила словно девственница, рассыпающая цветочные лепестки вокруг майского древа [6] Украшенный цветами столб, традиционное украшение на праздник 1 мая в Англии. .

Я продолжил:

– А теперь вообразите, что мистер Давенант Боргойн умирает, не оставив наследника…

Старушка тихонько вскрикнула почти в непритворном ужасе. Я понял, что она решила принести в жертву благопристойность, лишь бы попасть в заповедный театр сплетен, куда я ее завлекал. Спустя мгновение я добавил:

– В таком случае к кому переходит титул герцога и состояние?

– О, мистер Шенстоун, – сказала она, положив руку на сердце. – Какой ужасный вопрос, особенно после того прискорбного случая, когда бедного мистера Боргойна чуть не убили.