Блейк Крауч - Сосны. Последняя надежда

Адам валялся в пруду температурой сорок градусов по Цельсию, а сверху валил снег. Он закрыл глаза, ощущая легкое эйфорическое покалывание, напоминавшее ему о том, что значит быть человеком. Жить в цивилизованном мире обыденности и комфорта. Там, где возможность смерти не омрачает каждую секунду твоего существования.

Но осознание того, где он находится, кто он такой и почему он здесь, не отступало. Настороженный голос – тот, что хранил его живым последние восемьсот с лишним дней пребывания в глуши, – шептал, что было глупо останавливаться ради купания в этом пруду. Безрассудное потакание своей слабости. Это не спа-салон. И в любой момент могут появиться стаи аберов.

Обычно Хасслер был бдителен и не допускал ни малейших промахов, но этот пруд был настоящим подарком свыше, и человек знал, что воспоминание об этих минутах будет поддерживать его в течение многих грядущих недель. Кроме того, во время такой метели карта и компас бесполезны. Он просто погреется и отмокнет, пока не установится хорошая погода.

Адам снова закрыл глаза, чувствуя, как снежные хлопья ложатся ему на ресницы. Вдалеке он услышал звук, похожий на тот, с каким вырывается вода из дыхательного отверстия кита – это извергался один из мелких гейзеров.

Собственная улыбка удивила Хасслера. Впервые он увидел это место на тусклых цветных фотографиях в последнем томе энциклопедии «Британника» в подвале родительского дома. Она была выпущена в шестидесятые годы двадцатого века. На снимке толпа смотрела с набережной, как Олд-Фейтфул выплевывает струю кипящей минеральной воды.

Адам мечтал побывать здесь с детских лет. Он и представить себе не мог, что его первый визит в Йеллоустон состоится при таких обстоятельствах.

Через две тысячи лет, когда весь мир превратится в ад.

Хасслер нагреб пригоршню мелкой гальки и стал оттирать грязь и кожный жир, покрывшие его тело, подобно броне. В середине пруда, где глубина была больше его роста, он с головой ушел под воду.

Чистый впервые за много месяцев, мужчина выбрался из пруда и сел на прибитой морозом траве, чтобы дать телу остыть. Пар поднимался от его плеч, тепло дурманило голову. На другой стороне луга хвойные деревья высились, подобно призракам, почти невидимые за паром и снегом.

А потом… То, что Адам принимал за куст, начало двигаться, и сердце Хасслера замерло. Он выпрямился и прищурился.

Трудно сказать, как далеко находилось это существо, но до него в любом случае было не больше ста ярдов. С такого расстояния его можно было легко принять за человека, ползущего на четвереньках – вот только в мире больше не существовало людей. По крайней мере, вне ограды с колючей проволокой и подведенным током высокого напряжения, которая окружала город Заплутавшие Сосны.

Точнее, за пределами этого города существовал один человек – сам Хасслер.

Существо приближалось. Нет – не одно существо. Их было три.

«Ты идиот!» – обругал себя Адам. Он сидит тут, голый, а его основное средство защиты – револьвер калибра.357 – засунуто в карман пыльника на берегу пруда. Но даже «смит-и-вессон» вряд ли сильно помог бы ему против трех аберов на близком расстоянии, да еще в метель, когда видимость почти нулевая. Если б он приготовился заранее, если б заметил их издалека, то мог бы уложить одного или двух из «Винчестера». А потом пустить последнему пулю в голову из револьвера – почти в упор.

Но все эти мысли были бесполезны: чудовища направлялись к пруду. Хасслер бесшумно скользнул в воду и погрузился по шею. Теперь он едва видел монстров сквозь пар и молился, чтобы этот же пар препятствовал и их зрению. Когда аберы приблизились, человек нырнул по самые глаза. Один из монстров оказался взрослой самкой, остальные двое – помоложе и потоньше – были не крупнее четырех футов. И все же даже такие детеныши были смертоносны. Адам Тобиас однажды видел, как более мелкие аберы одолели матерого бизона. Самка же, на которую он смотрел сейчас, была вдвое крупнее любого из них.

С расстояния в шестьдесят футов было хорошо видно, как мать останавливается над грудой его одежды и снаряжения. Она опустила нос к самому пыльнику, а юнцы встали рядом с ней и тоже принялись нюхать.

Хасслер всплыл на несколько миллиметров, так, чтобы ноздри оказались над водой. Сделав длинный глубокий вдох, он нырнул, выдохнув из легких достаточно воздуха, чтобы тело погрузилось в воду. Через пару секунд Адам уже сидел на каменистом дне пруда. Струйки горячей воды пробивались сквозь крошечные трещинки в камне под его ногами. Он закрыл глаза. В легких нарастали давление и боль, от нехватки кислорода в голове словно вспыхивали снопы искр. Хасслер вонзил ногти в икры ног – жажда воздуха нарастала, ширилась, поглощала все.