Крис Юэн - Прибежище

– Хочешь помогу тебе с этой перевязью? – спросил дед.

– Нет. Но можешь застегнуть мне рубашку.

Дедушка кивнул и потрепал Рокки по спине.

– Вчера выводил твою собаку в сад на прогулку.

Рокки громко вздохнул и посмотрел на меня так, словно это было ужасно несправедливое замечание, – будто бы в действительности это он выводил деда на прогулку.

Я просунул поврежденную руку в рукав полосатой рубашки, снятую с вешалки в шкафу, потом осторожно пригнулся и сунул в рукав вторую, здоровую руку. Шагнул ближе к деду, и он дрожащими пальцами коснулся воротничка.

– Верхнюю не застегивай, – попросил я.

– Ты разве не наденешь галстук?

Я посмотрел вниз, на болтающиеся полы рубашки, повисшие над серыми спортивными штанами.

– Не думаю, что он сюда подходит.

Дедушка вытянул губы и опустил руки ниже, ко второй сверху пуговице. Кажется, у него возникли трудности. Пальцы все соскальзывали с этой маленькой штучки цвета слоновой кости. Он ничего не сказал по этому поводу, я тоже.

Дедушка был лыс, как коленка, но от уха до уха тянулся полумесяц непослушных седых волос. Лысина у него гладкая, а на макушке темно-красное родимое пятно, как у Горбачева.

– Так что все-таки произошло с этой блондинкой? – вдруг спросил он.

– Откуда ты про нее узнал?

– Твоя мать рассказала.

Я издал нудящий звук горлом. Он должен был прозвучать как звонок в телевизионной викторине, когда участник выдает неправильный ответ.

– «Твоя мать вечно мне ничего не говорит» – твои слова.

Дед пожал плечами. Ему в конце концов удалось застегнуть пуговицу, и он занялся следующей.

– Да все об этом болтают, – буркнул он.

– Все?

– Все старики.

Дед именно так предпочитал именовать остальных обитателей приюта. Словно сам все еще был молодым и пребывание в «Снэйфел-Вью» стало для него просто собственным выбором такого вот образа жизни. Иной раз дед сообщал нашим новым постояльцам, что он здешний мастер-ремонтник. Особенно если это была женщина.

Мне вовсе не следовало удивляться его словам. Для большей части наших постояльцев свежая сплетня служила редким и ценным подарком, прямо как твердая валюта. В тот миг, когда новость о моей аварии выскочила на свободу, она тут же распространилась со скоростью зимней эпидемии гриппа.

– И что они по этому поводу думают?

– Ну, некоторые считают, что ты сбрендил. Такие, как Валери Грег. – Валери Грег – жертва старческого слабоумия. Большую часть времени она проводит, тихонько напевая себе под нос в углу гостиной с телевизором. Для части наших постояльцев она стала чем-то вроде пугала или жупела – живое, дышащее привидение, муляж будущего, которого все они страшно боятся. – А некоторые полагают, что ты ее убил. ( Боже ты мой! ) Но я на стороне большинства.

– А что говорит большинство?

– Они тебе верят. – Дед ткнул меня в грудь, и я оскалился от боли. – И еще они считают, что полицейские против тебя что-то замышляют.

– В самом деле?

– Так говорит наша старуха-командирша. – Старухой-командиршей у нас именовалась Розмари Форбс, отставная школьная директриса и, как утверждает мама, некогда предмет обожания дедушки. – У полиции тут полно тайных мест. Секретных мест. Они там прячут людей и все такое.

– Ты имеешь в виду программу защиты свидетелей?

– Ее, проклятую.

Я глянул вниз, туда, где дед засунул пуговицу не в ту петлю, так что моя рубашка задралась, а в районе живота образовалась прореха, из которой торчал пупок.

– Отлично. – Я оттолкнул его покрытые темными пятнами руки. – Спасибо, дедушка.

Дед выпрямился и неуклюже улыбнулся, похлопав меня по поврежденному плечу. Я поморщился от электрического разряда, пронзившего шею.

– А она красивая? – Дед продемонстрировал свои желтые искусственные челюсти. – Эти иностранки бывают весьма ничего.

– Дед, – сказал я, – она просто сногсшибательная красотка.

После того как дедушка ушел, я двадцать минут сидел у себя, снова изучая полицейский рапорт о моей аварии и связываясь по телефону с клиентами, к которым не смог приехать и с которыми приходилось договариваться заново. Некоторые входили в мое положение. Некоторые просили порекомендовать других специалистов. Покончив с подобными назначениями на оставшуюся неделю, я свистнул Рокки и отправился во двор. Двери сарая, где располагалась моя мотоциклетная мастерская, были распахнуты настежь, и изнутри доносились чьи-то голоса. Рокки рванул туда первым. Я вошел следом за ним. Разговор тут же прекратился.