Крис Юэн - Прибежище

– Вовсе не о’кей.

– У меня есть опыт работы с людьми, оказавшимися в подобном положении. Думаю, вы и сами поймете, что беседа со мной может оказаться полезной.

– В подобном положении? – Я посмотрел на свое тело, лежащее в кровати. Одна рука на перевязи. В другую вставлен катетер – вливает в меня физраствор через капельницу. Грудь замотана бинтами. Пластиковые идентификационные карточки на запястьях. – О ком это вы толкуете? О мотоциклистах? О людях, попавших в ДТП?

– Я говорю о людях, попавших в беду и пораженных горем. О людях, получивших травму.

– Проваливайте.

– Роберт, пожалуйста…

– Уходите. Немедленно.

Дональд завертелся на своем стуле. Прижал блокнот к груди. Но не поднялся с места.

– Мне рассказали про вашу девушку, – сказал он.

Я отвернулся. И выругался сквозь зубы.

– Про ту, которая, как вы говорите, попала в аварию вместе с вами.

– Она действительно попала в эту аварию!

Терапевт с минуту помолчал. Но я-то знал, что за этим еще что-то последует.

– Послушайте, разве невропатолог не говорил с вами о симптомах, которые могут у вас проявиться? Он ведь наверняка упоминал о возможной потере памяти. Не так ли?

Я продолжал молчать.

– Вот о чем он вряд ли упомянул, так это о возможной способности вашего мозга создавать ложную память. Фальшивые воспоминания. Я много читал по этой проблеме, Роберт. Пациенты, страдающие от последствий повреждения головного мозга – не по своей вине, конечно, – иногда теряют способность отличать то, что с ними действительно происходило, от того, что они просто себе вообразили или даже видели во сне.

– И что же вы хотите этим сказать? Что Лену я придумал?

– Я ничего пока не хочу сказать. Мои измышления сводятся к тому, что бывают случаи, когда возникают подобные явления. Например, когда вы в течение нескольких последних недель находились в состоянии постоянного сильного стресса. И неожиданная утрата…

Дональд замолчал, не окончив фразу, как будто сам не знал, куда она его может завести.

Я почувствовал, как у меня защипало в глазах. Все сильнее и сильнее. А мне вовсе не хотелось заплакать, да еще и прямо сейчас. Но слезы все равно полились, как я ни старался их остановить.

– Проваливайте, – выдавил я, не в силах избавиться от хрипоты в голосе. – Оставьте меня в покое.

Я услышал скрежет ножек стула по полу. И мягкие шаги – терапевт уходил. Потом скрипнули дверные петли. Из коридора донесся приглушенный шум голосов.

– Насколько мне известно, ваша сестра тоже была блондинкой, – сказал Дональд уже в дверях, словно неожиданно это вспомнил. – И ее звали Лора, не так ли? Лора. Лена. Я просто хочу сказать, что такое вполне возможно, понимаете?

Из больницы меня выписали на следующий день. Правда, поднимался вопрос о том, не подержать ли меня подольше, чтобы врачи могли видеть, не развиваются ли осложнения после удара головой. Но мама рассказала им, что у нее есть опыт ухода за больными в качестве медсестры, а также достаточная квалификация и опыт работы в штате приюта для престарелых. Кроме того, в больнице решили, что им не помешает лишняя свободная койка.

Забрал меня оттуда папа. Мама отрядила его в больницу, снабдив парой спортивных штанов и спортивных же туфель с застежками-липучками. Это облегчило процесс одевания. Впрочем, отцу все же пришлось помочь мне влезть в рубашку и затем снова уложить руку в перевязь. Ходить оказалось не особенно трудно. При каждом вдохе в груди возникала резь, но головокружения не было, хотя меня предупредили, что этого следует ожидать. Тем не менее мы шли очень медленно. Папа нес мои вещи, сложенные в пластиковый пакет, любезно предоставленный больницей. Да там ничего особенного и не было. Кожаные доспехи с меня срезали и выбросили, а мотоциклетный шлем было уже не спасти – да мне и не очень-то хотелось его видеть. Так что остались только бумажник, телефон и ключи, а также болеутоляющие средства, которыми меня снабдили врачи. Да, и еще отпечатанный экземпляр полицейского рапорта о дорожно-транспортном происшествии, подписанный детективом-инспектором Шиммином.

Рапорт был короткий и составленный в крайне осмотрительных выражениях. В нем указали дату и время «происшествия», отметив, что иные транспортные средства в нем не участвовали. Никаких упоминаний о чем-либо, связанном с Леной. Очевидно, по мнению полиции острова Мэн, никакой Лены не существовало.

Шиммин звонил утром. Он уже прислал мне эту копию рапорта с отцом, так что я имел представление о том, чего ожидать. Но от этого разговор не стал легче.