Элен Гремийон - Гарсоньерка

– Говорю вам, Лисандра в тот вечер принимала любовника, у Лисандры тоже были внебрачные связи.

– Нам это известно.

– Витторио пришел домой, застал их врасплох, выставил любовника за дверь вместе с его цветами, началась ссора: ты же ходишь к любовнице, я тоже имею право приводить любовников – и так далее… Ссора разгорелась. Может быть, это всего лишь несчастный случай, но теперь я уверена, что Лисандру и в самом деле убил Витторио.

– Интересно… Но у доктора Пюига другая версия. Вода в вазе могла быть символом стихии, единственным символом, которого в тот вечер недоставало вашему ряду образов, – символическим изображением вод Рио-де-ла-Плата, где, как вы совершенно убеждены, погибла ваша дочь… этакая поэтическая вольность пьяной женщины…

Комиссар Перес и лейтенант Санчес стоят перед Евой Марией. И внезапно она видит их по-новому. А что, если эти типы – бывшие члены хунты, устроившиеся в полицию? Наверное, там таких немало. А если они вместе с Витторио решили, с общего согласия, посадить за решетку ее, постоянно вытаскивающую на поверхность память о репрессиях, не устающую обличать прежний режим? Посадить за решетку невиновную инакомыслящую и освободить благонамеренного убийцу. Такой у них контракт с Витторио. Выменивать одну вину на другую, чтобы сажать в тюрьму вместо реальных преступников уцелевших смутьянов. Стандартная программа. Возобновляется раз за разом как ни в чем не бывало. Только теперь они не могут все это проделывать в открытую, им надо придумывать всякие хитрости. Может быть, они даже организовывали убийства, может быть, некоторые преступления были так срежиссированы, чтобы всех собак повесить на невиновных и таким образом окончательно заглушить плохие воспоминания, окончательно заставить замолчать злые языки, – а что? Ева Мария приближается к комиссару Пересу и плюет ему в лицо. Лейтенант Санчес бросается к ней, хочет схватить. Комиссар Перес знаком велит подчиненному не двигаться с места.

– Госпожа Дариенцо, где вы были в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа?

Ева Мария не отвечает. Комиссар Перес повторяет вопрос:

– Госпожа Дариенцо, где вы были в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа?

– Здесь.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Нет. Я была дома одна.

Эстебан вмешивается в разговор:

– Когда я вернулся около трех часов ночи, мама была дома, я проверил.

– Откуда вы знаете, что это было именно в ту ночь? Решительно, только молодые могут настолько полагаться на собственную память.

– Я каждый вечер, вернувшись, проверяю… все ли в порядке.

– Понятно. Но, к сожалению, то обстоятельство, что ваша мама была дома в три часа ночи, не означает, что она была дома в десять часов вечера. А именно так приблизительно определено время убийства. Госпожа Дариенцо, мы вынуждены попросить вас следовать за нами. Вы задержаны.

Ева Мария падает на диван:

– Но я же ни в чем не виновата.

Комиссар подходит к ней:

– Возможно, вы просто ничего не помните. Если вам от этого легче – так считает доктор Пюиг. Он думает, что вы в ту ночь были под воздействием алкоголя. Иными словами, вы сможете сослаться на смягчающие обстоятельства.

Еве Марии вдруг делается страшно. Она боится, что это может оказаться правдой. Потому что она ничего уже не помнит, когда пьет, и пьет именно ради этих черных дыр, от которых становится настолько лучше. А если Витторио искренне уверен в том, что она виновна? Но эти ключи – как они в таком случае к ней попали, эти ключи? У нее никогда не бывает ложных воспоминаний, а мальчика она хорошо помнит… может, она и алкоголичка, но не сумасшедшая, о нет, только не это, она не сумасшедшая! И вдруг Ева Мария осознает, что не понимает уже просто ничего. Она смотрит на Эстебана… А что, если она действительно все выдумала, если этот мальчик на лестнице был не чем иным, как проекцией Эстебана, и убийство «под влиянием страсти» совершила она? Нет, этого не может быть, она не влюблена в Витторио, в этом-то она уверена, это-то она точно знает. Взгляд Евы Марии останавливается на кассетах, которые лейтенант Санчес тем временем складывает в большой пластиковый мешок. Ева Мария выхватывает у лейтенанта мешок и начинает в нем рыться:

– Сейчас сами убедитесь! Сейчас сами увидите, что я не влюблена в Витторио. Прослушаете мою кассету и сразу это поймете.

Ева Мария стоит на коленях на полу. Эстебан выходит из гостиной. Ева Мария роется в кассетах. Как помешанная.