Элен Гремийон - Гарсоньерка

– Да, да, неважно, продолжай.

– Ничего не «неважно», очень даже важно. Она хотела, чтобы все было как она скажет. Брала мои руки и делала ими все, что хотела, подсказывала, какие слова ей шептать, и сама… занималась мной.

Мы сделали все, как она хотела, а потом она пошла в ванную, и это был сигнал. Так что я ушел. Это было в первый раз.

– Выходит, были и другие?

– Да. Неделю спустя, в той же гостинице, и все было так же, она меня заставила дважды назваться, вот только ключ просунула под дверь, а когда я вошел, она стояла точно на том же месте, как в первый раз, в той же позе, задрав юбку и выставив зад. Все было так же. Она потребовала тех же слов и тех же действий, что в первый раз. Спятить можно, она хотела, чтобы все повторилось в точности. Я встречался с Лисандрой четыре вторника подряд, я только этого и ждал, я ни о чем другом не мог думать, я прокручивал все это в голове, я точно знал, что мне надо делать, я знал, какой ее увижу, она всегда одевалась одинаково, взять ее сзади, раздеть быстро, держать крепко, говорить ей непристойности и нежности тоже. Глаза у нее всегда были закрыты, и она повторяла: «Да, так, вот так, да, вот так». Она поправляла мои руки, когда они делали не то, что ей хотелось. Мы пили белое вино, не чокаясь и не глядя друг на друга, когда я приходил, бутылка была уже откупорена и оба наших бокала наполнены. Она хотела делать это везде: сначала на комоде и на полу, потом в туалете, всегда в одном и том же порядке, в конце концов мы оказывались в постели, она обхватывала меня ногами, подставлялась под мой рот, она сосала меня, я сосал ее, мне так не терпелось… хотя все было расписано, это было так сильно… она залезала на меня, она меня теребила, заставляла в нее заглядывать, описывать, как это выглядит, словами, которые она мне подсказывала и которые настолько соответствовали тому, что было у меня перед глазами, что я выучил их наизусть и ей уже не приходилось мне их повторять, я должен был ее трахать, и трахать всегда одинаково. И с каждой неделей получалось все лучше и лучше. Сплошное удовольствие. Никто никогда так меня не использовал, никогда мне не давали так мало свободы, и тем не менее я чувствовал себя совершенно свободным, потому что ей нравилось все, что я с ней делал. Едва я успевал с ней расстаться, у меня опять вставал, и чем меньше оставалось дней до следующего вторника, тем круче. Но я хотел сберечь себя для нее, еле мог дотерпеть, я чувствовал себя таким живым, когда входил в эту девушку. Когда она кончала. Ей тоже было со мной хорошо, и единственное, что не повторялось в эти два часа, которые мы проводили вдвоем, – кончала она всегда в разное время, вот потому-то я и знаю, что она не притворялась.

Франсиско выпалил все это на одном дыхании. Ева Мария смотрит, как он медленно набирает воздух. Смотрит большими глазами.

– А потом я свалял дурака.

– То есть?

– Остался в номере после того, как все закончилось, я был от нее без ума, я влюбился как ненормальный и решил ей об этом сказать… но я-то думал, она тоже в меня влюблена, вот кретин. Она вышла из ванной и сначала немного испугалась, я это заметил, она не рассчитывала меня увидеть в номере, но мигом опомнилась и, очень холодно на меня взглянув и не дав сказать ни слова, забрала свою сумку и вышла, я и сейчас слышу, как за ней захлопнулась дверь. На другой день она заглянула в кафе, я перед ней извинился, сказал, что в следующий раз уйду. А она сказала, что следующего раза не будет. Я спросил: значит, между нами все кончено? Вот уж чего точно спрашивать не следовало, я в самом деле выставил себя полным идиотом. Потому что она ответила: для того чтобы что-то закончилось, надо еще, чтобы оно началось. И больше ничего не было. В жизни никто меня так не возбуждал и так не ставил на место, как эта девушка…

Еве Марии нечего сказать. Франсиско продолжает. На этот раз – обращаясь, похоже, к самому себе. Тихонько.

– Я так и не понял. Почему? Зачем это? Почему со мной? Она же могла заполучить любого, кого захочет.

Ева Мария размышляет. Франсиско снова начинает говорить. Теперь громче. Со злостью.

– Но я уверен, что она меня кем-то заменила. Нашла себе более послушную сексуальную игрушку. Она была больная на всю голову, это я тебе точно говорю, не могла она вдруг остановиться, ей необходимо было трахаться, она без этого вообще не могла. Если бы Витторио был хорошим специалистом, он бы понял, что его жена совсем свихнулась, прежде чем лечить других, занялся бы лучше тем, что происходит в его доме, вылечил бы собственную жену.