Джон Локк - Список желаний

Она работает продавцом в отделе косметики универмага «Мейси» с девяти до пяти только по выходным. Такой график позволяет нам никуда не торопиться по утрам в рабочие дни.

– Я прошу прощения, поскольку вчера вечером проявил неуважение.

Она откусывает кусочек тоста и смотрит на меня, не прекращая жевать.

– Вместо нежности.

Лисси вздыхает.

– Давай просто займемся делами.

– Это было глупо, – говорю я.

– Неужели?

– Я проявил мужской эгоизм. Вел себя как придурок.

Огромные кукольные глаза жены пристально изучают мое лицо. Неожиданно она подмигивает:

– Возможно, сегодня ночью у тебя будет еще один шанс, чтобы все исправить.

Я бросаюсь к ней и крепко обнимаю. Мы сидим щека к щеке, жена прижимается ко мне, а я снова думаю о Джинни Кидвелл…

И понимаю, что не променял бы Лисси и на десять Джинни Кидвелл.

Минуту спустя я еду на работу, в место, где мораль предельно низка. Мой босс? Я могу сказать… он дерьмо, переманивающее клиентов. Я специалист по кредитованию в головном офисе «Мидвестерн мидоу маффинз», находящемся в центральной части Луисвилла. Это ненастоящее название банка, но я не хочу, чтобы меня привлекли за клевету. Я еду по шоссе I-65, пытаясь встроиться в правый ряд, откуда есть съезд на Джефферсон-стрит, и думаю об угрозе увольнения, исходящей от босса. Говноглторп – это ненастоящее его имя… хотя, черт возьми, кого это волнует? Плевать. Пусть попробуют подать в суд! Мой начальник Эдвард Оглторп, вице-президент «Мидвест коммершл сейвингс энд лоун».

В пятницу, в конце рабочего дня Оглторп сказал: «Бадди Пончик? Надеюсь, у вас есть на примете другая работа, так как с этой вы скоро распрощаетесь. У вас есть неделя на выдачу новых ссуд на… – он взглянул на распечатку, которую держал в руках, – три миллиона долларов. – Новых ссуд, Бадди». Потом повернулся к моей коллеге: «Марджори Кэмпбелл? Вы следующая в очереди. Хватит почивать на лаврах, ребята. Ваша ценность определяется значимостью последней заявки на получение ссуды».

Я выезжаю на Джефферсон-стрит и сворачиваю налево на парковку банка. Нахожу свободное место, глушу мотор и делаю глубокий вдох. Если вы видели побитую собаку, съежившуюся перед хозяином, то можете представить, как проходит каждый мой день в банке.

Вы должны понять… хотя, нет, ничего не должны понимать. Я хочу, чтобы вы знали – в головном отделении банка работают четыре специалиста по кредитам, и все мы опытные работники. Впрочем, каждый раз, когда мы находим выгодного клиента, появляется Оглторп: подкупает его партиями в гольф, обедами, билетами на спортивные состязания и говорит, что за будущими ссудами следует обращаться непосредственно к нему.

– А как же Бадди? – спрашивают мои клиенты.

– Бадди отличный парень, – отвечает Оглторп. – Однако он всего лишь рабочая пчела. Если Бадди выпишет вам ссуду, она должна будет получить одобрение комиссии. Для обычного клиента это нормально, но вы у нас на особом положении – зачем иметь дело с подчиненными? Если вам потребуются деньги, звоните мне лично. Я обеспечу одобрение в тот же день.

Мы не в состоянии соперничать с Говноглторпом и поэтому крутимся как белки в колесе, беспрерывно пытаясь найти замену клиентам, уходящим от нас к начальнику.

Когда я вхожу внутрь, то всеми пятью чувствами ощущаю неестественную атмосферу офиса, интерьер которого неизвестный дурацкий художник уговорил купить руководство банка. Это все должно привлекать клиентов? Кто сказал? Кто ставил подпись под проектом? Кто одобрил сине-черный ковер с геометрическим узором, пластиковые цветы в горшках и искусственный плющ на стенах, блестящие письменные столы и одуряющую фоновую музыку, льющуюся из динамиков на потолке? Кто выбирал тошнотворно сладкий освежитель воздуха, плюющийся каждые пятнадцать минут в первую и третью неделю месяца «Солнечным островным бризом», а во вторую и четвертую – «Полярным ледяным туманом»?

Я слышу бодрую версию мелодии «Повяжи желтую ленту». Подобное творится два часа ежедневно, на протяжении шести лет, и будет происходить до конца моего пребывания здесь, то есть до пятницы. Надоевшая песня подходит к концу, и я знаю, что за нею последует «Пожалуйста, отпусти меня». Интересно, зачем компании вроде моей платят людям, заставляющим плохую музыку звучать еще хуже?

Я прохожу мимо Гэса, вечно спящего охранника, и направляюсь к столу. По пути киваю в сторону угрюмых лиц кассиров, но стараюсь не смотреть им в глаза, поскольку не выношу их несчастных взглядов.