Джесс Уолтер - Над осевшими могилами

– Она-то? У нее парень – всякий мужик при башлях. В основном старичье. Она и сюда прикатила с каким-то старпером.

– А про парня из Калифорнии не рассказывала?

Припоминая, Хлоя усмехнулась:

– Точно. Был какой-то мужик, на которого она запала. Только я не в курсах. Всякая шлюха расскажет о мужике, с которым у нее любовь. Старая песня. Непременно вернется к нему, вот только подкопит деньжат. Или когда он отмотает срок. Или бросит жену.

Каролина поежилась, вспомнив о Дюпри. Снова появился нарколог и вручил ей две тонкие папки, помеченные «Рэй-Линн Пирс» и «Шелли Нордлинг». В руках у него был еще какой-то конверт.

Каролина открыла папку Шелли: формуляр приема, формуляр выписки и пара отчетов. Адрес пациента, записанный при поступлении. Что-то знакомое. Неподалеку от автострады в Ист-Сентрал. О чем сейчас говорила Хлоя?

– Ты сказала, Шелли приехала с пожилым мужчиной. А имя его не помнишь?

– Черт, вот прям стоит перед глазами. – Хлоя уставилась в потолок. – Дал ей пинка за наркоту и воровство. Как же его звали-то?

– Алберт, – тихо сказал нарколог.

– Точно! Шелли называла его дядя Алберт. Верняк. Я еще подумала – смешно, прям как в песне [15].

Алберт Стэнхаус. Шелли жила с дядей Ленин Райана – вот почему тот убил родственника. Теория Дюпри о волчке и необъяснимых убийствах вдруг показалась не такой уж правильной. Можно представить, как Ленин сложил одно с другим: дядя Алберт тащит Шелли в Спокан, а затем вышвыривает на панель, где ее подбирает сутенер Паленый. Чтобы раздобыть деньги на дорогу в Калифорнию, Шелли закладывает браслет, но хозяин ломбарда дает ей гроши. Выходит, Каролина хочет наказать человека за убийства шлюх, а человек мстил за убийство шлюхи. Поразительно, что Ленни Райан, действуя исподволь, выяснил гораздо больше официальных сыщиков.

Однако на задворках сознания копошилась еще одна мысль: если у Ленни Райана был мотив для убийства дяди, Паленого и ломбардщика, тот ли он психопат, которого препарировали Блантон и Макдэниэл? Каролина чуть не рассмеялась, вспомнив сентенцию Дюпри: абсурдность – лучший отклик на абсурдную ситуацию. Ужасно захотелось разыскать его и сообщить о своих открытиях.

Каролина вздрогнула от резкого телефонного сигнала; думая о Дюпри, она даже не посмотрела на высветившийся номер, а только жестом попросила нарколога и Хлою обождать.

– Привет, – сказала она в полной уверенности, что услышит Дюпри.

– Мисс Мейбри, мой билет утверждает, что сей огромный барак прозывается Споу-кейнский международный аэропорт. – Голос Кёртиса Блантона.

– Из-за канадских рейсов, – машинально ответила Каролина.

– Ах вот оно что. Тогда понятно.

– Погодите, – спохватилась Каролина. – Вы в Спокане, что ли?

– Не хотите спросить, что я здесь делаю?

– Что вы здесь делаете?

– Хороший вопрос. После нашего телефонного разговора я еще разок глянул ваше дело, представил, как этот проныра Макдэниэл выдоит его для своей следующей никчемной книжонки, и понял, что вам требуется моя помощь. И вот ближайшим рейсом я у вас.

– Понимаете, я сейчас беседую. – Каролина потерла голову. – Можете взять прокатную машину? Или такси?

– Не беспокойтесь, я вас подожду. Только не говорите Макдэниэлу о моем приезде, ладно? Хочу удивить эту бесхребетную скотину. Он обделается, как меня увидит.

Не найдясь с ответом, Каролина дала отбой. Все развивалось слишком резво. Склонившись к Хлое, нарколог показывал ей листок, который достал из конверта.

– Что это? – спросила Каролина.

– Мы работаем по методу анонимных алкоголиков и наркоманов. – Нарколог выпрямился и забросил свесившиеся косички за спину. – Многие врачи сами в прошлом… Вы знакомы с системой двенадцати шагов?

– Немного.

Нарколог передал ей листок и конверт:

– Наиважнейший шаг – признать, что своей пагубной зависимостью мы раним окружающих. Вот этим мы и занимаемся. Наши пациентки пишут письма тем, кому причинили боль. Одни каются. Другие оправдываются. Третьи не готовы даже к этому, только требуют от родных денег и винят их в своих несчастьях. Я полагал, Шелли из числа последних, потому что она написала всего одно письмо. Я хотел отправить, но она умолила меня этого не делать – мол, не надо, чтобы этот человек узнал, где она. Я положил письмо в ее папку. В других обстоятельствах я бы никогда не нарушил врачебную тайну, но…

И лишь тогда Каролина посмотрела на письмо, начинавшееся: «Дорогой Ленин…»