Себастьян Фитцек - Двадцать третий пассажир

Томми мертв. В следующий раз умрешь и ты.

Только теперь время предупреждений закончилось.

Мартин инстинктивно прижал обе руки к телу, ударил ногой в ту сторону, где, по его представлению, должен был находиться убийца. В следующую секунду он услышал душераздирающий крик, сопровождаемый звуком ломающихся костей.

Мартин, удар которого даже не достал его противника, оперся на локоть и поднял голову. По крайней мере, одним глазом он смог увидеть четкие очертания двух фигур.

Киллера, распростертого на полу.

Елены, стоявшей рядом с ним.

Она стояла перед неподвижной фигурой у подножия платформы, держа в руке ноутбук и дрожа всем телом. Голова киллера лежала в луже крови, которая медленно сочилась из-под капюшона.

– Я… я…

Елена с трудом перевела дыхание, потрясенная содеянным.

– Я… ударила ее. Она… упала.

Рукавом своего купального халата Елена вытерла слезы, катившиеся из ее глаз, при этом она уронила ноутбук на бетонный пол. Она показала на неестественно вывернутую голову нападавшего, который при падении сломал себе шею о металлическую ступеньку.

Мартин подполз на четвереньках к трупу и откинул капюшон, закрывавший голову киллера.

– Нет! – воскликнула Елена, охваченная еще большим ужасом при виде трупа. Она была так потрясена увиденным, что без чувств упала рядом с неподвижным телом киллера. Чтобы смягчить падение Елены, Мартин успел выставить руку, и Елена не ударилась головой о бетонный пол, что наверняка спасло ей жизнь. Мартин пощупал ее пульс.

Он был учащенным, но равномерным.

В отличие от пульса Шахлы.

Мартин повернулся к трупу горничной. Всмотрелся в ее широко распахнутые, остекленевшие глаза.

Даже если это и не имело никакого смысла, поскольку этот преступник не мог изнасиловать Анук, – прямо перед ним, в луже собственной крови, лежала горничная, которая якобы нашла Анук, но, вероятнее всего, похитила малышку и в течение нескольких недель где-то насильно удерживала.

И которая, если Мартин не ошибался, где-то здесь, внизу, держала в плену и мать Анук.

В «Голубой полке».

Пол, вибрирующий уже в течение примерно полутора минут, в течение которых продолжалась схватка. Словно он двигался.

Как будто открывалась заслонка.

Мартин с трудом встал и заковылял к двери в резервуаре.

Ему потребовалось еще секунд десять, прежде чем он смог наконец открыть ее.

Теперь пол под ее ногами представлял собой только узкий выступ, не шире обычной книжной полки. Остальная часть пола уже исчезла в стене. И если бы Мартин не распахнул дверь, предназначенную для входа обслуживающего персонала, у «Голубой полки» уже не осталось бы дна. А так он, сам того не ведая, включил механизм аварийной остановки, который прервал открытие люка для сброса мусора в море.

В самый последний момент.

Еще бы на несколько сантиметров меньше – и Наоми Ламар не смогла бы удержаться на узком выступе.

Ее босые ступни уже на треть лишились опоры на краю выступа. Сейчас она была похожа на пловчиху, которая ждет только стартового выстрела, чтобы прыгнуть в воду, бурлящую под ней. При такой килевой качке, с которой двигался «Султан», мать Анук сорвется в воду при следующем сильном толчке, Мартин был абсолютно уверен в этом.

– Наоми! – крикнул ей Мартин, однако она находилась в таком же шоковом оцепенении, как до этого ее дочь. Она никак не прореагировала на его крик. Возможно, она и не слышала его, так громко бушевала Атлантика под ней.

Бурлящая пена и брызги волн долетали до ее расцарапанного лица. Вскоре женщина в грязных лохмотьях, кожа которой была покрыта рубцами и ссадинами, промокла до нитки. Капли морской воды долетали даже до Мартина, одежда которого тоже очень быстро намокла.

– Идите сюда.

Он ухватился за дверную раму и наклонился как можно дальше вниз в шахту. При этом он вытянул свою свободную правую руку, насколько это было возможно. Проявив немного смелости, Наоми могла бы попытаться ухватиться за его руку. Но на Мартина мать Анук произвела впечатление скорее смертельно усталого, чем мужественного человека. Складывалось впечатление, что она даже и не хотела , чтобы он ее спасал. Во всяком случае, она не делала ни малейшей попытки облегчить его задачу. Она стояла как вкопанная и не отрываясь смотрела на пенящуюся воду у нее под ногами.

– Анук жива! – крикнул он. Действительно, показалось, что имя дочери произвело на нее какое-то воздействие.