Себастьян Фитцек - Двадцать третий пассажир

– Зачем? – прохрипела Елена. Ее голос звучал так, словно она сорвала его на каком-нибудь рок-концерте, но зато она больше не гнусавила. В который раз пережитый шок приводил к совершенно неожиданным результатам. Тот факт, что она стала виновницей смерти человека, даже если при этом речь шла о психопате, помог ей избавиться от насморка, но зато она сорвала свои голосовые связки.

– Дело в том, что Наоми позволялось умереть только тогда, когда Шахла будет довольна ее признанием.

Мартин, который уже пробежал глазами начало текста, коротко пересказал Елене, в каких грехах исповедовалась горничной мать Анук.

– Боже милосердный, есть ли где-нибудь в тексте намек на то, почему Шахла сделала это?

– Да, есть.

Мартин постучал пальцем по экрану ноутбука.

– Наоми спросила Шахлу, кто она такая, и та ответила ей. Правда, сначала довольно таинственно, в сказочном стиле, и сделала несколько намеков, которые Наоми не смогла понять. Тогда Шахла ответила более конкретно. Вот.

Мартин прочел вслух соответствующую выдержку из текста:

«Мне было одиннадцать лет, когда меня впервые изнасиловали. Мой отец уехал в деловую поездку, он был директором-распорядителем одной крупной пакистанской фирмы, занятой в электронной промышленности, которая позже была продана «Майкрософту». Но когда я была ребенком, мой отец проводил больше времени в самолете, чем дома.

У меня было все, что мог пожелать себе ребенок. Вилла в охраняемой зоне, отгороженная вечнозеленым садом от нищеты обычного населения, которое мы видели только тогда, когда на пути в частную школу шоферу приходилось объезжать дорожные пробки и нам позволялось бросить взгляд через тонированные стекла лимузина на жилища горожан, они не могли позволить себе мобильные телефоны и компьютеры, изготовляемые на фирме моего отца.

Когда я была подростком, моя жизнь состояла из уроков балета, игры в гольф, занятий английским языком. И сексом.

Или «прижиманием», как это называла моя мать».

– Ее мать? – прервала его Елена, не веря своим ушам. От волнения она прикусила себе нижнюю губу.

– Да, – подтвердил Мартин. – По-видимому, Шахлу изнасиловал не ее отец.

Большинству людей это могло бы показаться немыслимым. Но, будучи полицейским, Мартин знал, что сексуальное насилие над детьми со стороны их матерей не было редкостью, а скорее это была запретная тема, о которой было не принято говорить в обществе. Приблизительно десять процентов осужденных за преступления на сексуальной почве составляют женщины. В организациях, помогающих детям, пострадавшим от развратных действий их родителей, говорят о значительных скрытых цифрах, так как лишь немногие жертвы свидетельствуют против своих матерей, а если же у них хватает мужества сделать это, то они натыкаются на такое же неверие, которое только что выразила Елена:

– Шахла утверждает, что ее изнасиловала родная мать? Как такое могло произойти?

– Она описывает это ниже. Вот, слушайте…

Мартин прокрутил три следующих абзаца.

«Мама знала, то, что она делала и чего требовала от меня, было неправильным. Но всякий раз, когда отец уезжал по делам на долгое время, она приходила ко мне, чтобы «утешиться», как она это называла. Сначала меня это не беспокоило. Мне даже нравилось. Ее прикосновения, ласки были приятными. Поначалу. Но позднее ее руки опускались все ниже, ее пальцы трогали меня в самых интимных местах, и мне становилось неловко. Но она говорила, что все о’кей. Даже то, что она целовала меня там внизу. Что это поможет мне быстрее повзрослеть. Что это совершенно нормальные отношения между матерью и ребенком. Но постепенно она становилась все навязчивее. Когда она заставила меня натянуть презерватив…»

– Минуточку. Какой презерватив? – спросила Елена, не веря своим ушам. От напряжения ее голос сорвался.

Мартин, уже успевший прочесть про себя еще несколько предложений, смог объяснить Елене мнимое противоречие.

– Здесь Шахла описывает, что она переживала, когда подвергалась сексуальному насилию в детстве, чтобы побудить мать Анук сделать признание, – сказал он Елене. – И в этом месте ее рассказа мы имеем дело, по-видимому, с еще одним намеком.

Мартин схватился за горло, так как в этот момент у него перехватило дыхание.

– Первый намек появился тогда, когда она написала, что к ней в постель забрался не отец, а мать. А второй заключается в том… – Мартин откашлялся, – что Шахла появилась на свет мальчиком.