Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых

– Из-за меня он попал в аварию и разорился. Я хочу возместить ему убытки. Его имя мне неизвестно, но он недавно сломал ногу, и доктор Гилмор из Уотфорда должен помнить его. Будьте любезны, подготовьте все немедленно.

– Хорошо, сэр Энтони, – ответил банкир, по-прежнему не одобряя подобной щедрости.

– Кроме того, мне потребуются пять тысяч наличными.

Эти слова еще больше поразили банкира.

– Вы собрались в путешествие?

– Именно так.

Получив необходимую сумму, он положил несколько банкнот в карман, а остальное убрал в кожаный саквояж.

Выйдя из банка, он заглянул в магазин одежды. Понимая, что полиция будет разыскивать человека в плисовых брюках, он купил на замену шерстяной костюм. И не коричневого, а серого цвета, который сделает его незаметным в темноте и надвигающейся метели. Кепи он оставил при себе, но положил в карман, надев на голову цилиндр, какой подобает носить джентльмену.

Затем он посетил посудную лавку, где приобрел нож в ножнах.

К этому времени улицы почти опустели, лишь несколько прохожих миновали его, торопясь найти укрытие от непогоды и таинственного убийцы, о котором наперебой трубят газеты. По скользкой мостовой еще разъезжали редкие храбрецы-кебмены, но и они скоро пропадут из вида.

Остались лишь констебли, которые осматривали каждый угол и останавливали любого, кто подходил под описание преступника из Вестминстерской больницы. Но цилиндр и дорогое пальто автоматически исключали его из числа подозрительных личностей, к которым необходимо присматриваться. За пять минут он повстречал троих патрульных и каждый раз говорил им:

– Спасибо, что охраняете наш покой.

– Мы просто выполняем свою работу, – отвечали те.

Он завернул в полупустую таверну, пройдя по красным и черным плиткам, устилавшим пол, и сел за покрытый скатертью стол, наблюдая за мерцанием углей на каминной решетке. Он хотел впитать как можно больше тепла, понимая, что не скоро сможет погреться снова. Возможно, никогда.

– Простите, сэр, но кухня уже не работает, – сказал трактирщик, вытирая руки о передник, прикрывающий широкую грудь. – Плохая погода, сэр.

– Даю два соверена, если вы принесете мне хлеб, масло, земляничный джем и чашку горячего чая.

Даже за одну золотую монету из тех, что он положил на стол, можно было заказать намного больше названного.

Хлеб, масло, земляничный джем и чашка горячего чая – именно это предложил ему Джеремайя Траск пятнадцать лет назад.

«Джеремайя Траск, ты тоже ответишь за все», – с горечью подумал он.

Вереница жертв проплыла в его кипящей ненавистью памяти. Он вспомнил охранников из Ньюгейтской тюрьмы, надругавшихся над Эммой, после чего она задушила мать и сестру и повесилась сама. Через десять лет охранники вышли на свободу из заключения на кошмарных понтонах. Но этого наказания было недостаточно. К тому времени он уже имел возможность проследить за негодяями. Обнаружив их ветхое жилище, он подговорил хозяина таверны, чтобы тот пообещал привести детей им на потеху. И лишь открыв в нетерпении дверь, те двое поняли, кто к ним явился.

Потом он отыскал констебля из Сент-Джонс-Вуда, который так равнодушно сообщил отцу об аресте матери. Проследив за новой жертвой, он дождался, когда тот вернется домой и уляжется спать, а затем швырнул в окно спальни три керосиновые лампы. Вспыхнувший огонь мгновенно охватил всю комнату, а он наслаждался криками сгорающего заживо констебля.

После он вернулся в недостроенный поселок, где жил вместе с родителями и сестрами. Никто из здешних обитателей не накормил его беспомощных сестренок, пока они с отцом пробирались сквозь лабиринт лондонского правосудия. Он подсыпал отравы в колодец, а месяц спустя с удовлетворением убедился, что поселок обезлюдел, зато на местном кладбище появилось множество новых жильцов.

Судебные клерки, которые с презрением отмахнулись от отца… Начальник Ньюгейтской тюрьмы, не уследивший за охранниками… Сержант из полицейского участка в Сент-Джонс-Вуде… Год за годом он дополнял список, откладывая финал и тем не менее неуклонно приближаясь к кульминации своей мести – смерти тех, кто вперед прочих заслуживал наказания.

– Вот ваш заказ, сэр. Хлеб, масло, джем и горячий чай.

В Крыму, перед очередным сражением, он отдал бы что угодно за эту простую пищу. Ему необходимо было набраться сил. Многое еще предстояло сделать.

«Мать.

Отец.

Эмма.

Рут».

Что-то переключилось у него в голове, и к списку тех, о ком он скорбел, добавились новые строки: