Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут

– Нет. Суд не будет убеждать родителей отдавать или не отдавать их ребенка в секцию софтбола. Я знаю, ты считаешь, что у нее тревожное расстройство, но ведь диагноза у нее нет.

– Я поставил ей этот диагноз, а я имею на это право.

– Но суд не признает твое мнение, потому что ты заинтересованное лицо – и это действительно так. Если ты хочешь, чтобы мы обследовали ее и получили заключение о ее психологическом состоянии, мы можем это сделать.

– Я не хочу больше подвергать ее стрессу, даже чтобы убедить в чем-то судью!

Эрик ненавидел всю эту судебную волокиту – с какой стати какой-то судья вообще может решать, что и как лучше для его ребенка, которого он знает лучше всех и любит больше жизни?!

– Она и так нервничает из-за нашего расставания, а теперь и из-за переезда.

– Дети легко приспосабливаются, Эрик.

– Не все дети легко приспосабливаются. – Эрику не нравился скептицизм в голосе Сьюзан. Дети с тревожными расстройствами страдают от душевной боли, и он знал это лучше, чем кто-либо. И некоторые не выдерживают этой боли, слетают с катушек. Интересно, сколько еще случаев стрельбы в школах должно произойти, чтобы люди наконец-то это поняли?

– Эрик, я предлагаю следующее. Посмотри, как пойдут тренировки. Дай ей попробовать, один или два раза. И тогда тебе уже будет с чем выйти в суд, если мы решим это делать.

Но Эрику в голову пришла еще одна мысль – очень смелая мысль.

– Послушай… Я тут с этим домом как-то выпустил из виду одну очень важную вещь… Ведь вся эта ситуация с продажей дома дает мне возможность поднять вопрос об опекунстве. По соглашению Ханна должна проживать с Кейтлин. Но если Кейтлин со своей стороны собирается так много изменить в ее жизни, то получается, что она уже действует не в ее интересах.

– И что ты собираешься с этим делать?

– А мы можем обратиться в суд с иском? С иском по определению места жительства ребенка? О приоритетной опеке [3]?

– Ты серьезно? – В голосе Сьюзан звучало удивление.

– Да, а почему нет?

– Но вы же с Кейтлин уже договорились по-другому. У нас уже есть подписанное соглашение, и по нему Ханна живет у нее.

– Но это было до того, как я узнал, что она продает дом. – Эрик отпил из банки еще немного пива – «Бад лайт» словно добавляло ему решимости. – Давай подумаем непредвзято. Почему Ханна не может жить со мной? Я работаю меньше часов в неделю, чем Кейтлин, я более мобилен. Да черт возьми, если я захочу – я вообще могу оставить работу в больнице и принимать больных только на дому!

– Попридержи коней, Эрик. Мы говорим о глобальных изменениях в твоей жизни.

– А может быть, мне как раз и нужны глобальные изменения в жизни. – Эрик почувствовал, как сердце у него замерло. Оказывается, эти несколько месяцев, когда он не мог быть отцом в полной мере, дались ему тяжелее, чем он себе признавался. – Время перейти в наступление, не так ли? Кейтлин же перешла.

– Но это не соревнование, Эрик, не битва между тобой и Кейтлин. Речь идет об интересах Ханны.

– Я это знаю. И я знаю, что в интересах Ханны жить со мной. Теперь я точно это знаю.

– Но почему? Только потому, что твоя бывшая решила продать дом?

– Нет, не поэтому. Просто этот ее поступок заставил меня задуматься. Я все время шел на уступки, чтобы как можно меньше травмировать Ханну, но в результате эта цель не была достигнута. Если она хочет уехать – пусть уезжает. Но одна. А дочь пусть останется со мной, – Эрик сделал еще глоток из банки. – Я думал, так будет лучше для Ханны, если мы не будем спорить из-за нее, но теперь я не собираюсь стараться любой ценой избежать конфликта. Я буду бороться за то, что считаю важным и правильным.

– И ты считаешь важным и правильным добиваться права приоритетной опеки? Это довольно необычно, ведь у вас девочка.

– Я очень близок с Ханной. Гораздо ближе, чем Кейтлин. Я ее понимаю гораздо лучше – Кейтлин ее вообще не понимает. – И Эрик действительно был в этом уверен, хотя Кейтлин, конечно, никогда бы не признала это. – Думаю, если бы ты спросила Ханну, она бы выбрала жить со мной, а не с Кейтлин, но я с ужасом думаю о том, что Ханне придется решать это самой. Ей придется?

– Нет. Конечно, судья спросит ее в кулуарах, с кем она хотела бы жить, но она еще слишком маленькая, чтобы ее мнение было решающим. Если ты всерьез намерен бороться, я должна отозвать наши документы, прямо сейчас.

– И что потом?

– Мы начнем переговоры, и если не достигнем согласия – перенесем наш спор в суд. Это неприятно, но если ты действительно хочешь этого добиться – мы это сделаем. – В голосе Сьюзан явственно слышалось сомнение. – Знаешь, мы можем сначала рассмотреть компромиссный вариант.