Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов. Синяя рука (сборник)

Но никогда еще прежде Сэм не высказывал столько благодарности, и никогда еще до сих пор Торнтон Лайн не оказывал ему так много внимания. Прежде всего ему предложили горячую ванну, после которой был подан горячий завтрак. Сэм получил новый костюм, и в его жилетном кармане на сей раз шуршали не две, а даже целых четыре пятифунтовые бумажки. После завтрака Лайн держал к нему свою обычную речь.

– Ах, сэр, это не подходит для меня! – совершенно откровенно сказал Сэм и покачал головой. – Я делал всяческие попытки начать вести честный образ жизни, но вечно что-то мешает. Когда я вышел предпоследний раз из тюрьмы, я же стал шофером и три месяца подряд ездил на такси. Но потом один из этих проклятых сыщиков узнал, что у меня нет шоферского свидетельства, и моему честному образу жизни пришел конец. Нет никакого смысла дать мне должность в вашем деле, это все равно не могло бы долго продолжаться. Я уже привык к жизни на вольном воздухе и должен быть сам себе господином. Я принадлежу к разряду…

– Искателей приключений? – сказал Лайн и тихо усмехнулся. – Да, да, вы правы, Сэм. И я сам на сей раз могу вам дать одну довольно авантюрного свойства задачу, которая вам будет как раз по сердцу.

И он рассказал ему историю девушки, которой он помог, которую он спас от голодной смерти и которая обманула его самым низким образом. Торнтон Лайн был в такой же степени лжецом, как и поэтом. Он с одинаковой легкостью говорил ложь или правду. Но правда временами бывала очень суровой и отталкивающей и не подходила к его изнеженным художественным наклонностям. Когда он заговорил о злости Одетты Райдер, Сэм слушал в большом возбуждении, сдвинувши веки. Для такой твари не было достаточно тяжкого наказания, и она не заслуживала ни малейшего сочувствия. Торнтон Лайн на минуту прервал рассказ, чтобы видеть, какое впечатление произвели на Сэма его слова.

– Скажите мне только, – дрожащим голосом прошептал Сэм, – как можно разделаться с этой канальей? Я готов опуститься в самый ад, чтобы отомстить за вас этой особе!

– Рад слышать это, – ответил Лайн и налил из бутылки с длинным горлышком полную рюмку. Это был любимый напиток Сэма. – А теперь я могу вам сказать, как я себе представлял это дело.

Они еще несколько часов просидели вместе и составили план ужасной мести Одетте Райдер, которая так тяжело задела тщеславие Торнтона Лайна и чье нравственное поведение распалило ненависть этого порочного человека.

Вечером того же дня, когда Сэм Стэй был выпущен из тюрьмы, Джек Тарлинг лежал растянувшись на своей жесткой кровати. С сигаретой в зубах он читал книгу о китайской философии и был доволен собой и всем миром.

Он пережил хлопотливый день, так как ему было поручено раскрыть крупную растрату в одном банке. Это дело могло бы, собственно говоря, поглотить его целиком, если бы у него одновременно не было маленького побочного занятия. Это не приносило ему, правда, ничего, но его любопытство и интерес были разбужены.

Он оставил книгу лежать на груди, когда услышал, как его ассистент тихо открыл дверь. Линг-Чу беззвучно вошел и поставил поднос на низенький столик рядом с постелью своего господина. Тарлинг увидел, что китаец надел платье из синего шелка.

– Ты сегодня вечером не собираешься выходить на улицу, Линг-Чу?

– Нет, Ли-Иен.

Они разговаривали между собой на мягком, мелодичном шантунгском наречии.

– Был ли ты у господина с хитрым лицом?

Вместо ответа китаец вынул из внутреннего кармана конверт и подал его Тарлингу, который прочел адрес.

– Вот где живет молодая дама? Мисс Одетта Райдер, двадцать семь, дом Керримора, Эджвар-роуд.

– Это дом, где живет много людей, – сказал Линг-Чу. – Я пошел туда сам по твоему поручению и видел, как люди входили и уходили беспрерывно, и ни разу я не видел одного и того же человека вторично.

– Что сказал человек с хитрым лицом, получив мое письмо?

– Он молчал, господин. Он все перечитывал письмо и сделал вот такое лицо.

Линг-Чу стал подражать улыбке мистера Милбурга.

– И потом он написал то, что ты здесь видишь.

Тарлинг на минутку уставился глазами в пустоту, потом оперся на локоть и взял в руку чашку чаю, принесенную Линг-Чу.

– Узнал ли ты еще что-нибудь про человека с мягким белым лицом, Линг? Разыскал ли ты и его?

– Да, господин, я видел его, – серьезно ответил китаец, – это человек без неба.

Тарлинг кивнул. Дело в том, что китайцы употребляют слово «небо» вместо слова «Бог», и он знал, что Линг-Чу хороший наблюдатель и хотел этим самым выразить, что Торнтон Лайн был человеком, лишенным духовных способностей.