Марджери Эллингем - Спрячь меня (сборник)

– Увы, я не помню ничего такого, – сказал он. – В моей памяти остался только запах жасмина. И еще река, которая протекала мимо сада. Когда мы с тобой купались по ночам, на другом берегу сияла россыпь светлячков. И ты там была совершенно другой. Не такой жесткой и грубой…

– Перестань! – вскричала Эдна с внезапной болью, пустив по ветру все впечатления Ричарда. – Не говори так со мной, Джерри. Что ты себе позволяешь? Пришел сюда и обвиняешь меня в грубости? А сам не появлялся, пока я лезла на стены. Зачем ты вспомнил о том чертовом коттедже?

Он улыбнулся ей, включив свое очарование. В его круглых, как у обезьяны, глазах засиял интеллект.

– Твое лицо напомнило мне о нем. Как сладко мы проводили там время! Как любили друг друга!

Она стояла и смотрела на него с беспомощным гневом – с печальным гневом на саму себя.

– Ну что ж, – со вздохом продолжил Джерри, – в половине пятого мы встретимся с Торренденом. Мне лучше повидаться с ним, раз уж он позорит мое имя. Если не позаботиться об этой досадной ошибке, она может дорого обойтись моей репутации. Затем мы с Ричардом отправимся на важный разговор, который состоится в пять тридцать. А вот после шести мы снова встретимся. Во всяком случае, я не вижу причин, почему бы нам не вернуться в «Миджит». Ты будешь здесь весь вечер или сможешь уйти с работы, если вдруг нам вздумается поехать куда-то?

На лице Эдны снова появился румянец. Она вдруг стала выглядеть лет на десять моложе.

– Я не доверила бы ему даже перевести меня через улицу, – сказала она Ричарду. – Он слишком часто обманывал меня.

Ее взгляд на Джерри был нежным и робким.

– Дженни может присмотреть за баром. Она справится, если я вернусь до полуночи. Мы договоримся с ней. А вам действительно нужно встречаться с кем-то в полшестого? Мне будет спокойнее, если я не выпущу тебя из виду.

– Дорогая, не глупи.

Он повернулся к Эдне и обнял ее.

– Мы не станем переходить через дорогу и вернемся в назначенное время.

– Я не понимаю, зачем вам так долго пьянствовать в каком-то гадюшнике.

– Не пьянствовать, милая. Нас ожидает десятиминутная беседа, после которой мы с тобой проведем романтический вечер. Надеюсь, ты найдешь подружку для Ричарда? Могу поспорить, что найдешь.

Он поднял лицо и призывно посмотрел на нее, и она с напускной неохотой, но с пылкой благодарностью склонилась и поцеловала его в губы. Это произошло легко и естественно. Ее напряжение иссякло, душа взвилась к небу, и Эдна, к изумлению Ричарда, превратилась в веселую женщину – слегка непристойную, немного злую, но очень забавную и похожую на радостное и экстатично счастливое существо.

Танец продолжался еще около получаса, и их светская, пересыпанная сарказмом беседа была наполнена сплетнями о друзьях и знакомых. Наконец Джерри посмотрел на часы.

– Уже четверть пятого, – сказал он. – Если Торренден пришел, он уже сидит в соседнем зале. Сбегай, дорогая, посмотри. Если он там, приведи его сюда. Я не хочу ставить его в неудобное положение. Дай мне ключ и иди.

Он встал и обнял Эдну, затем забрал ключ, подвел ее к двери и открыл замок. Коснувшись щеколды, он немного помедлил, поцеловал женщину в щеку и, нежно шлепнув ее по ягодице, подтолкнул к порогу. Когда она ушла, Джерри запер дверь, быстро направился к арке, но по пути остановился и оглянулся на Ричарда.

– Извините, что втянул вас в эту комедию, – с очаровательной улыбкой произнес он. – Если мы выйдем через эти двери, то избежим ужасной сцены. Эдна – милая женщина, но она относится к мужчинам как к своей собственности. Мне надоело быть ее вещью.

Знаменитый учебный госпиталь Святого Джоана в Весте располагался по соседству с новым полицейским участком на Бэрроу-роуд. Чарли Люк и мистер Альберт Кэмпион приехали сюда сразу после звонка, поступившего из Гарден Грин на недавно установленный телефон суперинтенданта.

В вестибюле их встретил позвонивший в участок мужчина. Это был сержант Пикот, старый друг и однокурсник Люка. Когда они вошли, он направился к ним – массивный, широкоплечий. Не скрывая тревоги, сержант печально улыбнулся и сердечно пожал им руки. Вид у него был несчастный и озабоченный, и, отведя их в безлюдный угол вестибюля, он начал свой рапорт с искренних извинений.

– Я не знаю, как вы отнесетесь к этому, сэр, – произнес он. – Но вы сами приказали мне и определенно заявили, что хотите знать о любом событии, связанном с расследованием убийства в Доме Гоффа, – пусть даже и тривиальном.