Фергюс Хьюм - Потайной ход

И тут Джеральдина сообщила нечто неожиданное.

– Он клиент мистера Хэйла, – невнятно пробормотала она, держа в зубах булавки, – и его принимают потому, что у него денег много. Мистер Хэйл вводит его в приличное общество, чтобы сделать из него джентльмена.

– Из дерьма конфетку не сделаешь, – проворчала кухарка. – А кто тебе это рассказал, Джеральдина?

– Да сама мисс Лоах несколько раз говорила.

Сьюзен подумала, что довольно странно, чтобы леди до такой степени откровенничала со своей служанкой, но разговор ее не слишком интересовал. Ее занимали собственные невеселые мысли. Но следующее замечание Джеральдины заставило ее насторожиться.

– Отец мистера Клэнси был плотником, – сказала девушка.

– И мой отец был столяром, – печально заметила Сьюзен.

– Ах, – живо воскликнула миссис Пилл, – теперь ты дело говоришь. Он жив?

– Нет. Его отравили.

Все трое слуг, разделявшие любовь ко всяким ужасам, свойственную низшим классам, с интересом воззрились на нее.

– Господи! – первым очнулся Томас. – И кто ж его отравил?

– Никто не знает. Он умер пять лет назад, оставил мать на руках со мной и четырьмя моими младшими братишками. Правда, сейчас у них все хорошо, и я помогаю матери, как и они. Знаете, они не хотели, чтобы я шла в служанки, – добавила Сьюзен, оттаяв от присутствия неравнодушных слушателей. – Я могла бы остаться дома с матерью в Степни, но я не хотела сидеть у нее на шее, а мне подвернулась работа у одной вдовы в Хэмпстеде. Я прослужила у нее год. Потом она умерла, и я стала горничной у сеньоры Гредос. Я пробыла там всего шесть месяцев, – вздохнула она.

– А почему ты ушла? – спросила Джеральдина.

Сьюзен покраснела.

– Хотела сменить обстановку, – сухо ответила она.

Но горничная ей не поверила. Она была девушкой проницательной и не слишком утонченной.

– Значит, те мужчины…

– Я ничего не говорила о мужчинах, – резко перебила ее Сьюзен.

– Ну мужчина. Ты влюбилась, Сьюзен, и…

– Нет. Я никого не люблю, – Сьюзен покраснела еще сильнее.

– Так у тебя же это на лице написано, – хихикнула Джеральдина.

– Оставь девочку в покое и не суй свой нос куда не надо, – сказала миссис Пилл. – Ежели она и влюблена и не замужем, так ей и не надо. А то будет у нее муж вроде моего покойника, который надирался семь дней в неделю и сидел у меня на шее. Теперь он помер, и я сделала ему красивый памятник с надписью: покойся и все такое прочее, только коротко, потому что буквы дорогие. Ладно, я всегда говорю «всякая плоть – трава».

Пока кухарка ворчала, Томас не сводил своих тусклых глаз с зардевшейся Сьюзен.

– Так как его отравили-то? – спросил он.

– Это случилось так, – сказала Сьюзен. – Папа работал в каком-то доме в здешних местах…

– Что? Здесь?

– Ну да, в Рекстоне, когда здесь только начали селиться джентльмены. Он только что закончил работу в одном доме, когда пришел однажды домой со своим заработком. Он слег и умер. Доктор сказал, что он принял яд и умер от него. От мышьяка, – объяснила Сьюзен своим испуганным слушателям.

– Но зачем он отравился-то? – спросила Джеральдина.

– Я не знаю. Никто не знает. Он хорошо зарабатывал и сказал, что сделает всех нас богатыми.

– А каким образом, Сьюзен? – вдруг вмешался Томас.

– У него был какой-то план, чтобы нам разбогатеть. Но я не знаю. Но он сказал, что скоро у него будет куча денег. Мать думала, что его кто-то отравил, но не смогла узнать кто. У нас тогда было много проблем, и все решили, что отец покончил с собой, чтобы их избежать, но я-то лучше знаю. Останься он в живых, мы были бы богаты. Он тут подрабатывал, – закончила она.

– И что это была за подработка? – полюбопытствовал Том.

Сьюзен покачала головой.

– Мама так и не узнала. Она ходила в дом, где он работал, который возле станции. Ей сказали, что папа всегда уходил на три часа после полудня по договору с мастером. Куда – никто не знал. И прямо после этой подработки он приехал домой и умер от яда. Мама считала, – осторожно оглядевшись, добавила Сьюзен, – что кому-то захотелось избавиться от отца, потому что он слишком много знал.

– Что знал, девочка моя? – спросила миссис Пилл, разинув рот.

– Ах, я это очень хотела бы выяснить, – проговорила Сьюзен. – Но так ничего узнать и не удалось, и папу похоронили как самоубийцу. Затем мама, со мной и четырьмя моими братьями на руках, снова вышла замуж, и я ношу фамилию ее нового мужа.

– Так ты на самом деле не Грант? – сказала Джеральдина.