Рональд Нокс - Убийство на виадуке

Поразительно, как много всего можно услышать даже в загородном доме, если просидеть, насторожившись, в темноте примерно час. Через Пастон-Отвил со свистом пролетали скорые поезда; один товарняк миновал ближайшие семафоры лишь после нескольких остановок, каждая из которых сопровождалась неоднократным повторением мелодичных «звяк-звяк», с которыми товарные вагоны сталкиваются друг с другом. Где-то за домами завыла собака в приступе тоски; кошки вели еженощную повесть о любви и ненависти. Где-то далеко на решетку камина сыпался уголь, периодически неестественно громко потрескивало дерево. Но ни разу в коридоре не послышались шаги, ни разу рука не коснулась двери комнаты напротив. Оба стража устали сидеть неподвижно и изнемогли к тому моменту, как часы на колокольне старой конюшни пробили час ночи, отпуская обоих спать.

– Слушайте, – прошептал Ривз, – почему бы нам не зайти ко мне и не выпить виски с содовой на сон грядущий?

– М-да? – отозвался Гордон. – А разве Кармайкл не говорил вам? Нам ни в коем случае нельзя входить в вашу гостиную.

– Негодяй! – выпалил Мордент Ривз. – Надеюсь, он знает, что делает.

Если своих товарищей Кармайкл заставил засидеться допоздна, то он отчасти искупил свою вину, поднявшись необычно рано. Ривз встретил его уже одетым, когда сам, еще в пижаме, отправился умываться.

– Что это вы бродите в такой ранний час? – спросил Ривз.

– Видите ли, – ответил Кармайкл, – мне пришлось встать и навести порядок в вашей комнате до того, как туда явится горничная. Горничные, знаете, не любят, когда к их подошвам липнет жевательная резинка.

Этим частичным объяснением Ривзу пришлось удовлетвориться до тех пор, пока они не сели выкурить трубку после завтрака в тихом углу гостиной.

– Ради всего святого, давайте объяснимся, – поторопил Ривз. – Мотив жевательной резинки, выступивший на первый план с недавних пор, тревожит меня так, что я и высказать не могу.

– А меня беспокоит не столько он, – добавил Гордон, – сколько то, что Кармайкл поднялся и оделся в половине восьмого.

– Ну, если вы настаиваете, скажем так… – отозвался Кармайкл. – Мне пришлось встать ни свет ни заря, чтобы отпереть вашу комнату, Ривз, иначе горничная не смогла бы навести в ней порядок для вас.

– Отпереть? Когда же вы заперли ее?

– Когда уходил, конечно, – в двенадцать часов минувшей ночью.

– Что?! Хотите сказать, мы с Гордоном просидели битый час, ожидая, когда некто войдет в мою комнату, а ее дверь все это время была заперта? Послушайте, Кармайкл, если вы просто морочите нам голову…

– Нет, не морочу, если я правильно понимаю смысл этой весьма туманной метафоры. Вы ждали того, кто попытается проникнуть в вашу комнату; если бы кто-то попытался, на него напали бы со спины два крепких молодых человека, и возможность войти в дверь представляла бы чисто теоретический интерес.

– А мне показалось, вы сказали, что надо поймать его с поличным. Изрядными же глупцами мы выглядели бы, если бы выяснилось, что кто-то из гостей ошибся комнатой или пришел попросить взаймы ершик, чтобы прочистить трубку!

– Согласен. Но с другой стороны, у меня было предчувствие, точнее, почти что уверенность, что гость, появлявшийся в вашей комнате, входит не через дверь.

– О, вот как? Стало быть, нас с Гордоном просто принесли в жертву вашему своеобразному чувству юмора и никакого толку от наших бдений на самом деле не было? Право слово, Кармайкл…

– Вечно вы слишком спешите с выводами. На самом деле от вашего пребывания в комнате напротив была огромная польза. Вы убедили таинственного джентльмена, что я жду его появления со стороны двери. И эта убежденность придала ему храбрости и побудила прошлой ночью нанести вам визит. Сожалею, что пришлось обмануть вас обоих, но я не придумал другого способа выманить из-за кулис того джентльмена и заставить его повести себя так, как хотел. В конце концов, я вынудил вас просидеть в засаде всего один час.

– Один час, – возразил Гордон, – невозможно как следует измерить с помощью хода часов, бездушного прибора, который ведет счет времени, но не чувствует его. Есть много причин, по которым время тянется медленнее, и три главные среди них – темнота, молчание и отсутствие возможности курить. Дозор, который мы несли прошлой ночью, вполне эквивалентен трем часам, проведенным у камина, но в отсутствие курительной трубки.

– Ну что ж, приношу извинения. Но вы наверняка будете рады узнать, что эксперимент увенчался успехом. Кто-то действительно приходил к вам в комнату вчера ночью, Ривз, и бродил повсюду, хотя, конечно, не нашел ничего, представляющего хоть малейший интерес для него, потому что и искать-то было нечего.