Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2

Подошедшая миссис Картер поспешно увела девочку в спальню. Бедный мистер Темплтон! У него такой вид, словно в лицо брызнули кислотой из аккумулятора! Давно пора приучиться не принимать все так близко к сердцу. У миссис Картер своих четверо, и, как каждая мать, она знала, что дети могут быть эгоистичны, злы и бездумны, особенно в возрасте Лекси. Не стоит принимать это на свой счет.

Уложив Лекси, миссис Картер поспешила вниз и нашла хозяина в кабинете.

– Она спит?

Голос Питера звучал странно. Глухо и неестественно тихо. Миссис Картер заметила в его руке стакан с виски. На столе стояла открытая бутылка. Женщину передернуло от дурного предчувствия.

– Да, сэр. Крепко спит.

Питер глотнул виски.

Глаза его уже стекленели.

– Хорошо. Спасибо. Вы можете идти.

Миссис Картер вдруг стало не по себе. Очень не хотелось оставлять Лекси с отцом. Что, если мистер Темплтон заснет, а в это время что-нибудь случится с Лекси? Она никогда себе не простит!

– Ничего страшного, сэр. Я могу немного подождать. По крайней мере пока мастер Роберт не вернется домой.

Мистер Картер – Майк – будет ждать своего ужина. И конечно, устроит скандал, но что тут поделать?

– Если хотите, я подам вам ужин. В холодильнике есть говядина. Могу сделать бефстроганов.

– Нет. Спасибо.

Питер осушил стакан и тут же налил себе другой.

– Идите домой, миссис Картер. Увидимся утром.

Слова были вежливыми, а вот тон – стальным. Домоправительница поколебалась, думая о Лекси и бедном мальчике Роберте. Может ли она оставить их наедине с пьяным отцом? Возможно, нет. Но если она настоит на своем, хозяин наверняка ее уволит. И как быть с ее собственными детьми? Теперь, когда Майк потерял работу, все они живут на ее жалованье.

– Как пожелаете, сэр. Раз вы так считаете…

С детьми все обойдется. Конечно, обойдется! Она делает из мухи слона! Майк вовремя получит свой драгоценный ужин, и в этом мире все будет хорошо.

Хорошо?! Черта с два… ведь этот ленивый ублюдок никак не научится включать микроволновку!

Робби сел в постели, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Я знаю, ты этого хочешь. Недаром пялился на меня весь вечер. Ну, чего ждешь?

Голая по пояс Морин Суонсон ползла к нему по покрывалу Омерзительные, набухшие гениталии раскачивались под ней, как надутые мешки от волынок. Когда она стянула трусики, обнажив аккуратно подбритый ржаво-красный кустик волос, в ноздри Робби ударил едкий запах гниющей рыбы. Тошнота подкатила к горлу.

«Чего я жду? Жду, чтобы Скотти починил телепортер и отправил меня назад, в «Энтерпрайз» [9]».

Робби неожиданно представил Уильяма Шатнера [10]в облегающей зеленой рубашке и нанесенных спреем штанах и улыбнулся. Но тут Морин подползла ближе, и улыбка умерла у него на губах.

– Не бойся, – хрипло прошептала она. – В первый раз все нервничают. Расслабься, и мама о тебе позаботится. Все будет о’кей!

О Господи, только не это!

Даже в кокаиновом тумане Робби разглядел грязь у нее под ногтями, когда она сунула руку под эластичную ленту его трусов от Калвина Кляйна.

– Какого черта? – выпалила она, сверля его злобным взглядом, держа в ладони его вялый пенис. – Ты голубой – или что? Он даже не дрогнул!

Роберт наконец обрел голос:

– Никакой я не голубой. Просто… я, кажется, проглотил не ту таблетку. Мне что-то нехорошо.

И это еще слабо сказано! Весь вечер был кошмаром, достойным концом одного из худших дней его жизни. «Приятель» Морин по имени Джанни Сперотто оказался мелким наркодилером, рвущимся в мафиози: молодой итальянец с крысиной мордочкой, лицом, изборожденным юношескими угрями, вечно подтекающим, как испорченный кран, носом и таким смрадным дыханием, что стоять рядом с ним было невозможно. «Квартира» Джанни находилась на верхнем этаже заброшенного склада. Через год-другой какой-нибудь шустрый риелтор превратит здание в отделанный хромом и стеклом многоквартирный дом для холостяков и продаст по ценам Парк-авеню. Даже грязную дыру вроде Бронксвилля затронула строительная лихорадка, пронесшаяся по Америке за последнее десятилетие. Похоже, буквально за одну ночь выросло целое поколение миллионеров, наживших состояния на сносе нескольких стен и переименовании полуразрушенных промышленных реликтов в «пентхаусы мансардного типа».

Но Джанни Сперотто к их числу не принадлежал. Он был слишком занят, набивая кокаином собственный нос, чтобы увидеть лежавшие прямо под этим носом денежки. Его вечеринка представляла собой сборище полумертвых шлюх и наркоманов, коловшихся на разбросанных по полу провонявших матрацах. Кровать, на которую Морин затащила Робби, была спальной зоной самого Джанни, отгороженной от остальной части комнаты картонками, поверх которых хозяин набросил пару велюровых занавесок с психоделическими рисунками: единственное яркое пятно в захламленном, мрачном помещении.