Марк Бернёлл - Ритм-секция

Все произошло здесь, на Брюэр-стрит, в этой самой комнате, в которой я сейчас стою. Более того, сейчас смотрю на Уэста, и мне не дает покоя вопрос, что, если он тоже думает об этом. Кажется, это было целую жизнь тому назад… Вернее, это похоже на другую жизнь. Не мою, а чужую. Я едва узнаю ту Стефани, которая возникает в моих воспоминаниях. Если я когда-то и была ею, то больше уже никогда не буду.

Когда тем утром я вошла в эту комнату, Уэст был по-старомодному предупредителен. Даже вежливо выдвинул стул, предлагая мне сесть. Как я позже узнала, это было вполне в его духе. В первое мгновение он – сама галантность, а в следующее обращается с тобой как дикарь. Я так и не поняла, насколько эта галантность искренна, или он нарочно культивировал ее, но в любом случае это часть его легенды. Несомненно одно: Уэсту всегда нравилась его репутация человека, которого лучше не злить. Ему тридцать пять лет, и двенадцать из последних девятнадцати он провел за решеткой.

Глядя на него, ни за что не подумаешь, что он садист. В его облике нет ничего угрожающего. Уэст не слишком высок – пять футов девять дюймов [3] 175 см. , если не ошибаюсь, – зато очень худой и с мелкими чертами лица. Руки у него тонкие, а пальцы длинные, как у какой-нибудь пианистки. Прилизанные, светло-каштановые волосы расчесаны на прямой пробор, что придает ему слегка женственный вид. Он не выделяется в толпе. Но стоит ему прийти в ярость, как возникает ощущение, что его глаза вот-вот выскочат из орбит. Бледная кожа становится бескровной, почти голубой, и он излучает чистое зло.

Нет, с Уэстом шутки плохи. Это знают все. Если он говорит, что с помощью ножниц поиграет на вашем лице в крестики-нолики, то будьте уверены, так оно и будет, потому как если вы что-то слышали о нем, то должны знать, что раньше он уже делал такие вещи. Когда пару лет назад я впервые вошла в эту комнату, то даже не заметила отвертку на столе рядом с местом, где сидела.

Сначала он сказал мне, какая я хорошенькая. Сказал, сколько денег я заработаю. Сказал, что, если мне что-то понадобится, достаточно лишь попросить его. А затем вышел из-за стола, взял отвертку и, встав позади меня, наклонился и шепнул мне на ухо: «Хочу посмотреть, что у тебя есть. Потом я тебя попробую, а сейчас раздевайся».

Он не угрожал мне словами, не вертел перед моим лицом отверткой. Ему это было не нужно. И этот факт неким странным образом убедил меня тогда – да и после того, – что это не было изнасилованием. Теперь я знаю: было изнасилование, потому что моя покорность была автоматической, основанной на уверенности в том, что так или иначе, но Уэст получит от меня то, что ему нужно. У меня просто не было выбора. Подчиниться ему было условием самосохранения. И это еще до того, как я узнала о его жуткой репутации. Я чувствовала исходящую от него угрозу и знала, что она неподдельная. Думаю, он предпочел бы, чтобы я запротестовала или даже попыталась сопротивляться – это дало бы ему некое оправдание учиненному надо мной насилию. Но я не сопротивлялась. Вместо этого покорно разделась и позволила ему взять меня так, как он хотел. И он взял меня – чисто механически, жестоко и грубо, но я не показала, что мне больно.

Это его разочаровало. Поэтому в течение следующих двух недель Уэст заставил меня заниматься с ним сексом больше десяти раз. С каждым разом он был все грубее, стараясь спровоцировать меня, но я так и не доставила ему такой радости. Мое ледяное спокойствие не дало ни единой трещинки, и каждое унижение делало меня лишь сильнее. Каждый раз, когда он кончал, я стойко выдерживала его взгляд, и мы оба понимали, чья это победа. Каждая новая попытка Уэста сломать меня лишь еще больше оголяла его истинную животную суть.

Теперь мне понятно, как это было глупо. Рано или поздно его терпение лопнуло бы, и я заплатила бы за его унижение страшную цену. К счастью, до этого не дошло. Гэри Крутер, торговец героином из Ист-Энда, поссорился с Барри Грином из-за денег, которые задолжал ему. В качестве услуги Грину Дин Уэст согласился преподать Крутеру болезненный урок, более того, сделал это лично. К сожалению, годом раньше Крутер на трассе M25 слетел со своего «Кавасаки». Авария оставила его с множественными переломами черепа и потребовала двух операций на мозге, чтобы спасти ему жизнь. Кулак Уэста моментально вырубил Крутера; тот потерял сознание и больше не пришел в себя. Так простое предупреждение закончилось чистой воды убийством.