Том Смит - Ферма

Я решила, что буду продолжать расследование и надеяться, что правда о Фрее не станет всеобщим достоянием. Я не желала жить в страхе, и на празднике летнего солнцестояния мне представилась возможность отвлечься. Поначалу торжество будет идти скромно и сдержанно, но вскоре спиртное польется рекой, алкоголь развяжет языки, гости потеряют осторожность, и, быть может, я сумею узнать что-либо полезное для себя. Я решила извлечь урок из своего неуклюжего появления на пикнике у Хокана, где меня заботило лишь то, как нас примут, и теперь намеревалась играть роль наблюдателя. Собственная репутация меня больше не волновала, равно как и то, понравлюсь я гостям или нет. Я должна была увидеть, кто из мужчин проявит недвусмысленный интерес к Мие.

Я обещала тебе, что прибегну к описаниям только в случае крайней необходимости. Если я скажу тебе, что небо хмурилось, обещая грозу, то это поможет тебе понять, что тот праздник летнего солнцестояния стал для меня тяжелым испытанием. Небо грозило пролиться дождем в любую минуту. В наэлектризованном воздухе повисло напряжение. Более того, в сердцах многих гостей поселилось чувство обиды и несправедливости. Только вчера погода порадовала туристов на празднике жарким солнцем и ясным голубым небом. Гуляки пили пиво до позднего вечера и спали прямо на траве. А уже сегодня небо хмурилось, в воздухе чувствовалась прохлада, пронзительный ветер налетал резкими порывами. Организаторы предусмотрели все, кроме погоды, и она испортила собравшимся настроение.

Я предпочла надеть традиционное шведское платье, заплела волосы в косы и прихватила с собой букетик полевых цветов. Упоминание моего второго имени вселяло тревогу, и мой наряд был попыткой выдать себя за беззаботную любительницу повеселиться. Если у кого-либо и зародились подозрения в том, что я слишком близко подобралась к правде, то непритязательный деревенский облик должен был их рассеять. И в самом деле, женщина в синем платье с желтым передником не могла вызвать ничего, кроме насмешливых улыбок. Крис запротестовал, заявив, что я выставляю себя на посмешище. Он не мог понять, каким образом мой наряд сблизит нас с видными представителями местной общины. Он еще не сообразил, что я окончательно отказалась от этой идеи, все равно она оказалась невыполнимой. Мы никогда не станем здесь своими. Точнее говоря, я больше не хотела становиться одной из них. Но поскольку я была не в состоянии озвучить причины, по которым решила выглядеть деревенской дурочкой, пришлось опровергать протесты Криса неубедительными рассуждениями о том, что это, дескать, мой первый праздник летнего солнцестояния в Швеции за много лет и я хочу насладиться им сполна. Крис так сильно разозлился, что поехал на праздник не со мной, а с Хоканом, заявив на прощание, что если я хочу вести себя как маленькая, то он не желает иметь со мной ничего общего. Глядя мужу вслед, я жалела о том, что мы с ним не можем вести расследование вместе, как добрые товарищи и напарники, что до сих пор случалось почти всегда, если речь заходила о важных событиях в нашей жизни. Но увы – отныне я перестала доверять Крису и отправилась на праздник в одиночку, прихватив за компанию лишь потрескавшуюся от времени старую кожаную сумочку.

По прибытии на вечеринку мне пришлось выдержать снисходительные взгляды владетельных жен. Они разговаривали со мной мягко и ласково, как с откровенной дурочкой, поздравляя с тем, что я отважилась на столь храбрый поступок. Как я и рассчитывала, общество выразительно закатило глаза и отбросило всякую осторожность. Следует отметить, что место для праздника было выбрано безошибочно – на берегу Элк-ривер, чуть ниже лососевой заводи и неподалеку от зеленого театра, где бродячие труппы развлекают летних туристов. Организаторы постарались на славу. Повсюду были расставлены изящные шатры с угощениями и изысканные гардеробные, украшенные букетами цветов. Еще более поразительное зрелище являло собой майское дерево, то же самое, кстати, что использовалось вчера, вот только количество цветов на нем удвоилось и даже утроилось. Оно выглядело таким красивым, что на миг я даже забыла о той несправедливости, которую оно собой олицетворяло. Ведь устроители с легкостью могли использовать его для проведения обоих фестивалей летнего солнцестояния, а так получалось, что торжество лета и жизни было отравлено скаредной мелочностью.

Эльза тоже была здесь, и в ее взгляде, брошенном на меня, сквозило неприкрытое презрение. Хотя я говорила тебе, что не собираюсь, подобно Эльзе, закрывать глаза на происходящее, но иногда в минуты душевной слабости я понимала ее выбор и со стыдом признавалась себе, что и мне хочется прибегнуть к сознательной слепоте. Какое бы это было облегчение – приказать своему подозрительному разуму забыть обо всем и обратить все свои силы на то, чтобы прославлять местную общину! Я начну крепко спать по ночам, меня перестанет мучить беспокойство – и я более ни секунды не буду раздумывать над тем, что происходит выше по течению в глубинах леса. Предпочти я слепоту, более чем уверена, что Хокан одобрил бы мой выбор, искренне порадовался моей капитуляции и вознаградил меня дружбой с остальными соседями. Но идти дорогой слепоты было бы нелегко. Этот путь требовал решительности и самоотверженности. Да и цена была слишком высока: я бы превратилась в некое подобие Эльзы. Не исключено, что она подражала кому-то еще, кто жил здесь до нее; быть может, подобная манера поведения сложилась на протяжении уже нескольких поколений. Женщины заставляли себя забыть о своих подозрениях, играя роль столь же древнюю, как и фермы, на которых они жили, – роль слепого обожания. И эта роль не только сделала бы меня своей в здешнем обществе, но и принесла бы нечто вроде счастья. Во всяком случае, на людях. Оставаясь одна, я бы ненавидела себя. Но только те чувства, которые мы испытываем наедине с собой, должны определять наше поведение.