Том Смит - Ферма

Когда он вышел на свет из своего подземного логова, я поспешно представилась и затараторила, изрекая нечто вроде: «Привет, меня зовут Тильда, я ужасно рада с вами познакомиться, я переехала на ферму ниже по дороге…» И да, я очень нервничала. Я говорила слишком много и слишком быстро. Посреди этого детского лепета я вдруг вспомнила о флаге, которым подвязала волосы, и подумала: «Какая нелепость!» Покраснев, как школьница, я запнулась. И что, по-твоему, он сделал? Ну, придумай самую жестокую отповедь.

До сих пор мать задавала лишь риторические вопросы, но на сей раз она явно ждала ответа. Очередное испытание. Способен ли я представить себе жестокость? В голову мне пришло несколько возможностей, но они выглядели настолько дико, что я ограничился тем, что сказал:

– Не знаю.

Хокан ответил мне по-английски. Я была уничтожена и раздавлена. Быть может, мой шведский и впрямь старомоден. Но мы с ним оба были шведами. Так почему мы должны разговаривать друг с другом на иностранном языке? Я попробовала было продолжить беседу на шведском, но он отказался. Я растерялась, не желая показаться грубой и невежливой. Не забывай, в тот момент мне хотелось подружиться с этим человеком. В конце концов я стала отвечать ему на английском. Как только я это сделала, он улыбнулся с таким видом, словно одержал победу, и заговорил со мной по-шведски. И за все то время, что я провела в Швеции, больше ни разу обратился ко мне на английском языке.

А потом, словно это не он только что оскорбил меня до глубины души, Хокан пригласил меня внутрь своего бомбоубежища. Оказалось, что это – мастерская. Пол был усыпан стружками, а на стенах висели инструменты. Повсюду стояли фигурки троллей, вырезанные из дерева. Их оказались сотни. Некоторые были раскрашены. Другие еще не были закончены – вот из полена торчит длинный нос, ожидая, пока будет вырезано лицо. Хокан утверждал, что он их не продает, просто раздает в качестве подарков. Он хвастался, что в любом доме в радиусе двадцати миль можно найти хотя бы одного его тролля, а кое-кто из его ближайших друзей владеет целыми коллекциями их, настоящими семействами. Понимаешь, что это значит? Деревянными троллями, словно медалями, он награждает самых верных своих сторонников. Когда проезжаешь на велосипеде мимо чьей-либо фермы, в окне непременно красуются выстроившиеся в ряд тролли: один, два, три, четыре, отец, мать, дочь, сын, полный набор, целая семейка – высшая честь, которую только может оказать Хокан, свидетельство принесенной ему присяги на верность.

Тролля я не удостоилась. Вместо него он протянул мне вот этот нож и сказал: «Добро пожаловать в Швецию!» Тогда я не обратила особого внимания на его подарок, сочтя неуместным, что меня приветствуют в собственной стране. Я ведь не была иностранкой. Его тон оскорбил меня, и я не стала всматриваться в резные фигурки на рукоятке, как не придала значения и тому, что он подарил мне нож, а не тролля. Теперь-то мне ясно: он не хотел, чтобы я выставила тролля в нашем окне и люди ошибочно приняли это за знак того, что мы с ним – друзья.

Когда он выпроваживал меня наружу, я вдруг заметила вторую дверь, в задней части убежища. Она была заперта на тяжелый и крепкий висячий замок. Тебе этот факт может показаться маловажным, но этой второй комнате еще предстоит сыграть свою роль в моем рассказе. Просто сделай мысленную зарубку, а заодно спроси себя, зачем на нее понадобилось вешать замок, когда первая дверь и так надежно запиралась.

Хокан шагал рядом со мной до самой подъездной аллеи. В дом он меня не пригласил. Не предложил мне и кофе. Он явно собирался проводить меня до границы своих владений, и мне пришлось на ходу заговорить с ним об аренде наших земель и о том, что вместо денег мы хотели бы получить плату мясом. Но, оказывается, у него было ко мне встречное предложение.

– А что вы скажете, если я предложу купить вашу ферму, Тильда?

Я не рассмеялась, потому что он отнюдь не шутил. Он был совершенно серьезен. Но и что ему ответить, я тоже не знала. Почему же он не купил ферму еще у Цецилии? Я прямо спросила его об этом. Он объяснил, что пытался, и что предложил сумму вдвое больше той, которую предложили мы, и что готов был дать и втрое больше, но Цецилия отказала ему наотрез. Я поинтересовалась почему. Он ответил, что их разногласия не должны меня интересовать. Однако он счастлив сделать мне аналогичное предложение, купив ферму за сумму, в три раза превышающую ту, во что она обошлась нам. То есть уже через несколько месяцев мы бы утроили свой капитал. Прежде чем я успела ответить, он добавил, что жизнь на ферме может быть нелегкой, и посоветовал мне обсудить его предложение с мужем, словно я была всего лишь девочкой на побегушках.