Лили Райт - Танцуя с тигром

К тому времени, когда Анна вернулась в «Puesta del Sol» с посмертной маской, на улице стемнело. В окно бился белый мотылек. На террасе играла в карты семья норвежцев с взъерошенными детьми. Анна опустила жалюзи и поставила маску на письменный столик, будто та нуждалась в свежем воздухе. Когда она разделась, чтобы принять душ, то почувствовала, что за ней наблюдают. Посмертная маска Монтесумы. Зрелище было одновременно волнующим и отвратительным.

Она позвонила отцу – ей не терпелось поделиться хорошими новостями. Он не поднял трубку. Типичная ситуация. В половине случаев он забывал свой мобильный в машине. Не следил за тем, когда разряжается аккумулятор. По той же причине. Лучше дождаться, когда Гонсалес проверит подлинность маски. Идентификация, затем празднование. Больше никаких провалов с кузнечиками.

Анна легла в постель, приложила маску к лицу и притворилась, что мертва. Маска подействовала умиротворяюще. Ее вес приходился на лоб. Она освободила руки. Анне было десять, когда ее мама умерла, и она удивлялась тому, что жизнь продолжалась. Каникулы наступали снова и снова. Цвела сирень. Люди съедали свой обед, женились, вырастали из своих кроссовок. В школе учителя шептали ей на ухо: «Скажи, если тебе что-нибудь понадобится». В чем она должна была нуждаться? В классном кабинете слова пробегали по страницам, не неся с собой никакого смысла. Числа выглядели как китайские иероглифы. Анна вышла в туалет и тщательно изучила свое отражение. Она выглядела так же, как и раньше.

А что же Сальвадор? Завтра она придет к нему в студию. Что он думал о ней – если вообще думал о ней? Как было приятно очутиться в его объятиях тогда, в Сан-Хуан-дель-Монте. Не экзорцизм. Благодать.

В тот же вечер она позвонила Лоренцо Гонсалесу. Трубку взяла его домработница.

– El señor no está aquí [221].

Анна спросила, когда он вернется.

– Завтра, но у него нет свободного времени для встреч.

– Завтра в час будет отлично.

– Нет, мне очень жаль. Он будет занят весь день.

– Спасибо, тогда я приеду завтра к часу. Пожалуйста, сообщите ему, что это касается маски.

Анна повесила трубку, прежде чем домработница успела что-либо возразить. Были и свои плюсы в том, чтобы плохо говорить по-испански.

Анна явилась на работу к Мэлоунам довольно рано, как будто не изменилось ничего, кроме, конечно же, того, что изменилось все. В ее шкафу была спрятана самая ценная реликвия доколумбовой эпохи. Самая ценная из найденных за последние сто лет. Или нет. Пока она не знала этого наверняка, не было смысла разрывать отношения с коллекционером.

Томас ничем не выдал их приключение в мотеле. Ни приветливого взгляда, ни прикосновения, ни похотливого подмигивания. Он поприветствовал ее резким «Добро пожаловать, госпожа Букман. У нас много работы». Каждый раз, если что-то шло не так, он вел себя нарочито нетерпеливо, постоянно напоминая ей о крайних сроках. До открытия оставалось три недели. На типографию требовалось четыре дня. Они успели каталогизировать только третью часть будущей экспозиции. Он расстроился, узнав, что ей нужно уходить в полдень. Их работа часто прерывалась телефонными звонками, которые он совершал в уединении.

К середине утра, после одного из таких исчезновений, Томас вернулся с папками, набитыми бумагами и цветными карточками.

– Раз уж мы отстаем от графика, я подумал, что это, наверное, нам поможет. Это работа, которую делала моя предыдущая ассистентка. Внеси это в свою базу данных.

– Холли не пользовалась компьютером? – Анна отодвинула свой.

– Она предпочитала писать от руки.

– Потому что не любила компьютеры или потому что у нее не было своего?

– И то, и другое.

В записках была обычная информация: персонаж, происхождение, художник, танцы и тому подобное. Почерк Холли был округлым и размашистым. На полях были наброски птиц.

– Я чувствую себя плагиатором, – сказала Анна. – Мы же упомянем ее имя в составителях?

– Я заплатил за работу. Это моя собственность.

– Но вы собираетесь процитировать ее в своем буклете.

– Она попросила не упоминать ее имени. Правда, чем меньше будет разговоров о ней, тем лучше. Это огорчает Констанс. Тяжело привязываться к людям, которые эмоционально нестабильны. Как ты уже могла заметить, Оахака – настоящий магнит для заблудших душ. Наркоманы. Разведенки. Мистики. Безумцы.

– А кем была Холли?

Это остановило его. Кривая усмешка быстро сменила замешательство.